Читаем Ализм полностью

Терновый венец

спеленуты смятеньем,

неподвижны,

опущены, будто в кости

свинец,

с презреньем отвергают

даже звуки

твои руки –

терновый мой венец,

но ссора –

сорван с головы…

в груди сомкнулась

пустота,

внезапный заворот

дыханья,

и словно знаки

препинанья,

на ватмане лица –

глаза,

а там, где пальцев

острые шипы

питали кожу нежной

болью,

как родинки темнеют

капли крови

на фоне

полумертвой тишины.

Венеция (У.М. Тернер)

Венеция!

Ты утопаешь

в солнце,

вода каналов плавится

в огне,

из рам, как из глазниц,

уж вытекли оконца –

с шипеньем брызги тают

на стекле,

незрячий город

весь трепещет,

лишь осязанием живет…

вот дунул ветер –

воздух – мед,

из сотен тюбиков добытый,

чуть резче

отражений привидений

дрожит, дробится

и поет…

Натюрморт

бутылка кубистически распята,

сквозь горлышко

просвечивает нож,

на бледную истерзанную

скатерть

свалились тени, как обрезки

кож –

топор-щатся в последних корчах,

будто на плахе, залитой

прокисшим кетчупом…

испорчен

воскресный день – так

называемый выходной,

и у да-

масской прочности предметов

предательство изменчивого света

скрытым текстом…

Врожденные рефлексы –

бить копьем под сердце,

под ребро,

ло-снят-ся блики на стекле,

как после ливня.

Ночь – на заднем плане,

гора-

здо ближе тени чьих-то рук,

будто несущих тело –

воскресать…

Графика

Графика –

скальпелем карандаша

хирургическое вмешательство

в бездыханную грудь

листа.

Неизбежная и безжалостная

пересадка, вживление

сердца –

рассеченная белизна,

не отторгни его,

не отторгни!

Оживи, хладнокровная

ткань,

запульсируйте вены, аорта

набухающих линий,

стань,

как мускул упругим

объем,

капилляры штриховки, дышите,

повторяя вздохами

форму.

Графика –

имплантация страсти

в проем

между ребрами, пробуждение

от бездушия хлоро-

форма.

Ускользающий

и лишь шелест листьев

вослед –

ускользающий,

ускользающий…

ответ-

вления дерзкий побег,

ускользающий,

ускользаю…

он змеится соблазном на…

ускользающий,

ускольза…

бедный разум ужалит боль –

ускользающий,

усколь…

но яблоко все-таки отку…

ускользающий,

у…

сил больше нет держаться за

Рай,

ускользающий…

Любительский фотоснимок

кустарник колет объектив –

так близко…

резкость навести

на лица –

шаг назад…

все замерли. Не дышим.

Вот так фокус –

как укус ослицы,

упрямо клац-

нул рыча-

жок…

жара. Мы в кадр валимся

без ног –

позировали до седьмого

фото,

уже никто и никому

не рад.

Будь другом! Спрячь подальше

свой жуткий пото-

аппарат!

Ерш

холодное лезвие

света

с неба метнула луна –

из-за

порыва ветра

вспорото брюхо пруда –

кесарево сечение,

в аксонометрии нож –

и в иссту-пленном

свечении

вспыхнул над волнами

ерш!

В поезде

напротив – отражение

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы