Алька. Второе пришествие

Я шагнул в дверь, вслед за мной юркнул какой-то мужичок, слонявшийся невдалеке. В продолговатой комнате стоял большой двухтумбовый стол, за которым сидела сухощавая женщина лет пятидесяти, как я догадался – судья, разглядывающая бумаги, которые я приволок в суд пару недель назад. Напротив неё расположилась секретарь. Повернув голову в нашу сторону, судья сказала:

– Присаживайтесь.

Мы расположились на стульях, вдоль противоположной от судьи стены. Глядя на меня, судья спросила:

– Вы Рейн Алек Владимирович?

– Да.

– А вы представитель банно-прачечного треста?

– Да, – произнёс мужичок.

Немного ещё покопавшись в бумагах, судья произнесла:

– У истца или ответчика есть какие-то дополнения по делу, может быть, вновь открывшиеся обстоятельства, заявления, доказательства.

Мы с банным представителем в один голос сказали:

– Нет.

Судья произнесла:

– Я удовлетворяю иск. – И глядя на банного представителя, добавила: – У вас будут возражения?

Мужичок поднялся, как-то смущённо пожал плечами и произнёс:

– Да нет, до свиданья, – после чего повернулся и так же, как-то боком, как вошёл, прошмыгнул в дверь.

Получив через неделю решение суда, я, по неведению, отвёз его в баню, но уже знакомый мне директор перепасовал меня вместе с решением в банно-прачечный трест.

В тресте мне не обрадовались, в бухгалтерии стали гонять меня из кабинета в кабинет, явно полагая, что мне надоест эта ходьба и я тихо заплачу, и уползу, растирая слёзы обиды грязными ручонками по щекам. Пришлось зайти в кабинет директора, поматерившись друг на друга, мы быстро нашли общий язык, после чего я проследовал в кассу.

Начальник отдела перестал от меня шарахаться, видно, решил, что всё обойдётся, и обратился с просьбой:

– Алек Владимирович, помогите технологам, у них очень сложные детали – не могут просчитать развёртки, всё равно сидите без дела, вы всё же в моём отделе числитесь.

Пропустив его укол относительно моего ничегонеделания, я ответил:

– Конечно, помогу, пусть подходят.

Сели мы с технологом, женщиной лет сорока, разбираться с её сложными деталями. Ничего особенно сложного в них не было – косоугольные, неравнобокие короба. Изготавливать их нужно было обычной гибкой из заготовки довольно сложной формы. Проблема женщины-технолога была в том, что она плохо знала азы начертательной геометрии, являющейся, как известно, основой машиностроительного черчения. Мы с ней дня за три вспомнили основы этой дисциплины, и к концу недели она уже разобралась, как ей рассчитывать заготовки для штамповки этих коробов.

За всеми этими хлопотами подступил декабрь, и тут выяснилось, что отдел безнадёжно заваливает план. Спасать оный в отдел примчался Рыжов, собрал в одну комнату начальника, зав. секторов, парторга отдела, зачем-то притащили и меня. В результате часового ора выяснилось, что пути по спасению плана нет ни у кого. Тут Рыжов обратил внимание на меня, мирно дремавшего в уголке:

– А ты чего такой спокойный сидишь?

– А каким боком меня это касается? Я, что ли, виноват?

– Сейчас не время разбираться, кто виноват, кто не виноват. Надо план спасать. Ты всё же в институте работаешь.

– Собираться кучей и орать – это не спасать, это базар пустой. Вы час уже вместе кричите, а в чём суть засады, мне вот лично непонятно. Конкретно, почему план не будет выполнен?

В разговор вступил Акимов:

– Не успеваем для Сызраньсельмаша спроектировать группу штампов. Я с заводом пытался договориться, но они отказываются актировку подписывать без чертежей.

– И в чём проблема? Найти фирму, договориться, чтобы по договору нам штампы спроектировали.

– Это легко сказать: найти фирму, у меня таких знакомых нет. Болтать каждый горазд, а вы можете найти такую фирму. Или это вы так, чисто потрепаться, здесь перед нами покрасоваться решили.

– Я думаю, что это небольшая проблема.

– Думать вы можете всё, что вам заблагорассудится, сделать конкретно вы, сами, лично сможете? Или вы больше поговорить или книжки читать в рабочее время?

Начальник отдела пошёл на меня в атаку, по сути, давно было пора, полгода на исходе, как я находился в его отделе. Занимался чем хотел, куда-то уезжал, приезжал, не спрашивая и не отчитываясь, читал художественную литературу в рабочее время, в общем, вёл себя возмутительно. Я на его месте давно бы наладил такого подчинённого из своего отдела, почему он терпел, не пойму. Отвечать ему я не стал, я понимал, что он испытывал ко мне, но что тут поделаешь, не я такой, жизнь такая, как сказал один киногерой.

Повернувшись к Рыжову, я сказал:

– Я думаю, что я смогу найти нужную нам контору. Я завтра сгоняю в пару мест, переговорю. Но мне нужна какая-то конфетка для них, кроме оплаты за сделанную работу, что мы сможем предложить?

Разговор перешёл в деловое русло, не помню кто, кажется, Акимов, предложил:

– А у нас же работы по Сызраньсельмашу, при условии выполнения плана в срок, включены в программу ФЭС (фонда экономического стимулирования), ты скажи им, что, кроме оплаты, они получать премию сорок процентов, за такие деньги, если у них будет возможность, любой согласится.