Алькар. Три реликвии

Гостиная, с излюбленным Соней диваном, на котором она спала пока жила одна, осталась в неизменном виде, если не считать новых позолоченных портьер и многочисленных безделушек, украшавших каминную полку. Портрет семьи Киль, висевший рядом с камином, сменил тусклую раму на сверкающий багет с витиеватым орнаментом.

– Ты как раз вовремя, мясные бобы почти готовы, – сообщила чуть раскрасневшаяся Анна, увидев дочь в двери кухни.

К Соне тут же подлетела Лара.

– Где гуляла, малявка? – не дождавшись ответа младшей сестры, она лукаво улыбнулась и сказала, – могу угадать с первой попытки, ты виделась с Максом.

– Будешь много знать, сама знаешь, что будет, – ответила Соня и вышла через стеклянную дверь кухни на летнюю террасу, с которой открывался вид на внутренний двор.

На плетеном кресле сидел отец и задумчиво смотрел на полупустую чашку чая с синими чаинками, осевшими на дне. В руках он держал раскрытую книгу с тонкой закладкой -лессе. Увидев младшую дочь его серые миндалевидные глаза, с лучиками морщинками вокруг, наполнились бесконечной теплотой. Он ласково улыбнулся Соне и подвинул к себе еще одно плетеное кресло. Она села рядом и положила голову отцу на плечо. Крепкое, сильное, родное, то за которое она так боролась. Как же хорошо теплым вечером сидеть вот так на террасе, как легко и спокойно. И хотелось, чтобы такие вечера как сегодняшний, никогда не заканчивались. Порой, Соня до конца не могла поверить в свое счастье, хотя с того момента как они обнялись, прошел год. Мама, папа, Лара, они все вместе, они рядом с ней, на Алькаре. Но иногда, ей казалось, что это сон, чудесный, волшебный сон, с которым нужно быть предельно острожным, ведь если пошевельнуться, то она проснется и счастливая картинка исчезнет.

Раньше она не понимала смысла выражения «Счастье любит тишину». Зачем молчать, когда хочется кричать о своем счастье на весь мир? Ведь ты его не украла?

Сейчас она понимала, о чем речь. Понимала, что в жизни все зыбко. Потеряв один раз, ты уже будешь всегда начеку. Чувство, что у тебя его могут забрать, будет ходить по пятам как призрак с неприкаянной душой. И теперь, обретя ценность, за которую готов отдать жизнь, ты бережешь ее как хрустальную вазу, дрожавшими руками вытирая пылинки. Ее семья и была той самой вазой, которую Соня бережно хранила в своем сердце, боясь лишний раз взглянуть, чтобы не развеять волшебные чары сновидения.

Александр заботливо накинул на плечи Сони мягкий плед (хотя было совсем не холодно) и стал рассказывать о новых землянинах, перешедших на Алькар через портальное зеркало.

– Там уже целое поселение, они не хотят учить местный язык и требуют переименовать Ивтар в Землю, – сокрушаясь, проговорил он.

– И что же делать? – спросила Соня, наблюдая за крохотной желтой птичкой, усевшейся на парапет террасы.

– Вести разъяснительные разговоры с напоминанием правовых норм Алькара, а если не примут к сведению, то, – он дернул широким плечом, отчего Сонина голова подпрыгнула как мячик, – то отправлять обратно.

– А если они не захотят?

– Заставят, – безмятежно ответил Александр.

– Кто их заставит? Кто вообще придумывает все эти законы?

Он снисходительно улыбнулся, задержав взгляд на своей дочери, у которой глаза пылали от любопытства.

– Альянс Восьми – главный орган управления в этом мире. Только он может принимать законы, за ним последнее слово. Тиберлоу входит в его состав.

– Но кто решил, что именно Альянс Восьми имеет право всеми распоряжаться? А как же норники, ведь город Крофт не входит в эту восьмерку, а еще есть русалки, отары, севитская долина…

Александр шутливо потрепал дочь по голове и поцеловал в лоб.

– Сколько вопросов…И в кого моя дочурка такая любопытная? До всего тебе есть дело, даже до русалок…

– Что значит даже? – вспыхнула Соня, уже готовая защищать русалочий народ. – Между прочим если бы не Норелла, то я не смогла бы добраться до острова Мёртвых и вообще…

Отец взъерошил ее волосы и встал с кресла.

– Я не имею ничего против русалок, они само очарование. Пойдем лучше к столу, —спокойно сказал он.

Раздухарившийся запал тут же куда-то испарился, и Соня послушно поплелась за отцом. Пронзительный звук дверного колокольчика, пронесся по дому сообщив о прибывших. Лара пошла открыть дверь и уже через несколько минут в холле появились два человека: высокая женщина с длинными смоляными волосами и молодой человек с чуть надменной, но тем не менее обворожительной улыбкой, которую он применял как несокрушимое оружие. Он так лучезарно улыбался, что невольно закрадывалась мысль, а не репетирует ли он перед зеркалом?