Алкаш в борделе

Литовченко вынул из кармана очки и внимательно посмотрел на листок бумаги.

— Узнать сложно, но все-таки, наверное, можно утверждать, что это человек, который представился мне Вадимом Скворцовым.

— Как думаешь, Вовк? — спросил меня Дынин. — Брешет или правду гутарит?

— Кто ж его знает, — ответил я. — Но если брешет, то очень искусно. Чем больше я занимаюсь этим делом, тем больше убеждаюсь, что преступники весьма осторожны. И вряд ли они стали бы светиться таким образом, как засветился этот Литовченко. Скорее он похож на подставу, с помощью которой проникли в клуб. Если организатор и является членом клуба, то это человек, на которого подумаешь в самую последнюю очередь… Кстати, как идут поиски химика?

— Пока никак. Наши люди пытаются работать с учебными заведениями, где есть химические лаборатории. Но чтобы не спугнуть птичку, работаем только через знакомых людей, тех, кто, сотрудничая с нами, держал бы язык за зубами.

— Да-да, — задумчиво произнес я. — А времени остается все меньше.

— Думаешь, уже увезли девчонку? — отрывисто спросил Дынин.

— Все может быть.

Я подумал, что из Литовченко большего выжать не удастся. Это битая карта и ложный ход. Самым разумным для Субботина будет сейчас отпустить его и попросить держать язык за зубами в течение ближайшей недели.

Мы с Дыниным вышли из комнаты и пошли по коридору.

— Ты куда сейчас, Вовк?

— Домой, наверное. Похоже, вся надежда сейчас на ваших оперативников.

— Да, ребята пашут р-рогом!

— Может быть, что-то путное и нароют, — задумчиво произнес я.

— Поехали.

Был уже поздний вечер. Мы молча проехали несколько перекрестков. Похоже, Дынина так же, как и меня, угнетала создавшаяся ситуация. В этом следствии была задействована большая группа людей, которые работали в весьма напряженном режиме. Перелопачивались большие объемы информации. Ежедневно оперативники беседовали с кучей народа. Однако ничего серьезного накопать пока не удалось. Оставалось только ждать оплошностей, которые могут допустить члены преступной группы.

Дынин остановился на красный свет светофора и стал нервно постукивать пальцами по рулю. И тут мне вдруг страшно расхотелось ехать домой. Мне непреодолимо захотелось поехать совершенно в другое место.

— Дмитрий, я передумал.

— Чего? — спросил Дынин, оторвавшись от своих мыслей.

— Я говорю, что передумал. Вези меня в другое место. Это по пути.

— А чего там такое?

— Так, поговорить надо с одним человеком.

— По делу?

— Да. Очень важный разговор.

Дынин резко стартанул с места и вырвался на правую полосу, подрезав путь ехавшей сзади машине. Через десять минут мы въехали в нужный мне двор. Как только я заметил стоявший около подъезда темно-зеленый «Опель-Астра», у меня стало радостно на душе.

— Все, приехали, — удовлетворенно сказал я. — Давай, завтра созвонимся.

Дынин махнул мне рукой. Я поднялся на пятый этаж и с замиранием сердца позвонил в дверь. Через несколько секунд она открылась. На пороге, все в том же цветастом шелковом халате, стояла хозяйка квартиры. Я молча стал топтаться на месте.

— Извини, я без звонка, ехал мимо.

Надя улыбнулась, схватила меня за руку и потянула внутрь квартиры.

— Я сама не так давно вернулась и звонила тебе уже два раза.

Я с остервенением заявил своему внутреннему голосу, что даже если она и соврала, то все равно мне очень, очень приятно.

Мы проболтали весь вечер и половину ночи, попивая из мелких рюмок настоящий армянский коньяк. Часы показывали три пятнадцать, когда я завершал свой очередной длинный монолог о женщинах и их роли в формировании мужского счастья. Окончив свою очередную длинную фразу, я вдруг заметил, что моя собеседница мирно посапывает на диване.

Я понял, что несколько перебрал в риторике. Я аккуратно поднял Надю на руки и, стараясь не сильно шататься, поскольку коньяка я тоже перебрал, донес ее до спальни, положил на кровать и укрыл одеялом. Сам же отправился в ванную, где принял теплый, расслабляющий душ. Затем я вернулся в спальню и, поглядев несколько секунд на спящую женщину, аккуратно, стараясь не потревожить ее, пристроился рядом.

Закрыв глаза, я тихо погрузился в сон.

Глава 10

Широкий луч прожектора бегал по большому бассейну, выхватывая отдельные сцены безудержного веселья. Музыка нарастала, усиливалась, словно подстегивая само веселье. Я стоял на краю бассейна, следя за мельканием луча.

Столы с напитками и яствами были установлены прямо на воде. По всей водяной глади раздавались веселые выкрики и женское повизгивание. Вот луч прожектора осветил пожилого пузатого мужчину, который лежал на матраце, обхватив за талию двух молоденьких голых женщин. Одна из них кормила его ножкой курицы, вторая поглаживала пузо, которое, видимо, было для него главной эрогенной зоной.

Луч переместился, и я увидел господина Шагяна, который сосредоточенно обедал, даже не пытаясь прислушаться к тому, что говорила ему его молодая собеседница. Она болтала без умолку, и глаза ее излучали безудержную радость.