Алхан-Юрт

– А ты что, не в курсе, что ли? Ну ты, блин, даёшь, пехота! У вас тут война вовсю началась, чехи в Алхан-Юрте, шестьсот человек, а ты не знаешь ничего! Басаев из Грозного ушёл. Их сейчас окружают – пятнашка и вэвэшники – и на нас выдавливать будут. А мы на болоте дырку затыкаем.

– Чего, серьёзно?

– Нет, шучу! Мы просто так гуляем.

Из бытовки вышли Ситников с Коробком, командиром седьмой роты, пожали друг другу руки, и Ситников пошёл к машинам. Артём тоже заторопился:

– Ну ладно, Вася, всё, я поехал. Про одеяла, а главное – про штаны не забудь, я к тебе, может, заскочу, если удастся.

Пехотные машины, завязнув в канаве, поотстали, и они не стали их ждать, ушли вперёд.

Их бэтэр выехал на поляну. С трёх сторон, с тыла и по бокам, её окружал сырой сумрачный лес, подступавший метров на шестьдесят – семьдесят. В глубине леса над деревьями возвышались конструкции то ли элеватора, то ли нефтеперерабатывающего завода, огромными сюрреалистическими чудовищами вырисовывающиеся на фоне облачного неба. В их металлических внутренностях гулял ветер, завывал утробно, низко и страшно, как выли ищущие мертвечину псы в Грозном, гремел железом.

С четвёртой стороны подпирало заросшее густым камышом болото.

Машина вползла на небольшой пригорок около самой бровки болотца и, качнувшись на тормозах, остановилась. Ситников, пробормотав «всё, приехали», прозвучавшее как «всё, пи…ц», спрыгнул с брони и, пригнувшись, побежал вдоль болотца к ближайшему скоплению кустов боярышника, росшего здесь в изобилии. Спешно нацепив рацию, Артём присел под колесом, прикрывая его. Вентус соскочил по другую сторону, перебрался под корму, прикрыл тыл.

Добежав до кустов, Ситников повернулся к ним, махнул рукой. Артём поправил рацию, посмотрел на Вентуса: «Я пошёл, прикрой» – и также пригнувшись побежал к начштаба.

Ситников стоял на одном колене, укрывшись за кустами, выставив автомат в сторону болота. Артём шлёпнулся с разбега на мокрый мох, затих рядом с ним, прислушиваясь, огляделся.

Сразу за кустами начиналась заболоченная равнина реки и тянулась примерно с километр, до самой Алхан-Калы – верхней части Алхан-Юрта, расположившейся прямо перед ними на высоком обрыве. Слева, метрах в трехстах, виднелась окраина Алхан-Юрта, перед ней, в изгибе реки, – пойма. За левый фланг можно не беспокоиться, здесь всё чисто, местность просматривается хорошо. Справа же и впереди были высокие, в рост человека, камышовые заросли, уходившие в болото метров на двести – триста, за ними, до самых гор, – пойма километра на два-три.

И – тишина. Никакой ожидаемой войны, ничего. И никого. Тихо, как у негра под мышкой.

Артёма охватило беспокойство. «Паскудное место какое, – подумал он. – Спереди камыши, справа камыши, сзади – лес. В Алхан-Кале уже чехи. В низине, наверное, тоже. В лесу – этот элеватор чёртов. Там собраться, как два пальца облизать, хоть все шестьсот человек спрячь – не найдёшь… Опиздюлят нас тут с нашими тремя машинами, как пить дать».

За спиной, словно в подтверждение его слов, послышалось гуденье двигателя. Стараясь не шуметь, Артём тихонечко перевернулся на спину, вскинул автомат на звук. Ситников не пошевелился, продолжая всё также разглядывать болото в бинокль.

Движок то замолкал, то ревел на подъёмах. Расстояние до него варьировалось вместе с громкостью – то ближе, то дальше. Артём ждал, изредка поглядывая на начштаба, который всё так же не шевелясь смотрел в бинокль на болото.

«Красуется передо мной, что ли, смелость свою показывает? Или и вправду обезбашенный и ему всё по барабану – и его жизнь, и моя, и Вентуса? Есть такие люди. Как медведи, нюхнув разок человечины, будут убивать до конца. С виду вроде нормальный, а как до дела доходит, про всё забывает, лишь бы ещё раз окунуться в бойню. Не ест, не спит, никого не ждёт, не видит ничего. Только войну. Солдаты из них отличные, а вот командиры – говно. И сам в пекло полезет, и нас за собой потащит, не соразмеряя свой опыт с чужим. Опасные люди. Выживают, а солдат своих кладут. А про них потом в газетах пишут – герой, один из полка остался…»

Из лесу показались пехотные бэтэры, сползли в лощинку, стали разворачиваться на бугорок. Артём расслабился, опустил автомат, позвал Ситникова:

– Товарищ майор, пехота подошла.

Тот наконец оторвался от бинокля, обернулся. Артём попробовал уловить выражение его лица, красивого и породистого, угадать, что он думает об этом болоте, как их дела – хреново или жить можно, но Ситников был непробиваем.

«Зачем мы здесь? – подумал Артём. – Суки, неужели нельзя объяснить, что мы тут будем делать? Не солдаты, а пушечное мясо, кинули гнить в болото – и лежи дохни, ни о чём не спрашивая… Ведь ни разу ещё за всю войну задачи по-человечески никто не ставил. Послали – и иди. Твоё дело подыхать и не вякать».

– Доложи комбату: прибыли на место, рассредоточиваемся на позициях. – Бросив эту короткую фразу, Ситников взял автомат и, пригнувшись, побежал навстречу бэтэрам. Сбежав с бугорка, выпрямился во весь рост, замахал руками.