Алхимаг: Говорящий со змеями

Как минимум, теперь я знал, что мой отец ошибался, полагая, что был первым, кто создал гомункула с душой человека. Кто-то занимался этим уже давно.

— Продолжай, — обронил я.

— Непременно. Ты думаешь, что твоё тело не имеет ничего общего с ДНК отца, но это не так. Создавая гомункула, алхимаг всегда добавляет в него человеческую кровь. Как правило — свою. Это вроде традиции. Своеобразная подпись мастера. Кроме того, он накладывает личную магическую печать, содержащую уникальный слепок его души. Так что открыть Карман Николая Мартынова ты можешь.

— Допустим… Но я пока даже свой собственный создавать не научился.

Семён кивнул.

— Конечно, нет. Никто и не ждёт, что ты достанешь исследования прямо сейчас. Или завтра. Или через неделю. На всё нужно время. Кроме того, только крови и Печати мало. Нужны знания о том, как определить местоположение Кармана.

— Чувствую, у тебя и на это есть ответ! — буркнул я.

Встреча с этим мужиком мне нравилась всё меньше. Явно он оказался в пустыне не случайно. Всё то время, что я находился за пределами особняка, он следил за мной. Ждал, пока не окажусь на грани смерти. И затем появился, чтобы завести вот тот разговорчик. Кого он представляет — вот, в чём главный вопрос.

— Есть, — кивнул Семён. — Самосек твоего отца хранит часть его памяти благодаря арматориуму. Он у Николая Мартынова же очень давно. А сознания алхимага и его зачарованного оружия, как тебе известно, с годами сливаются в одно целое. Раздобыв меч отца, ты сможешь найти Карман и открыть его.

— И где я должен его взять?

— Самосек всегда хоронят вместе с его владельцем. Значит, он будет находиться в вашем фамильном склепе.

Вот так поворот!

Нет, звучало всё очень даже неплохо. Получить исследования отца, почти что Философский камень — это круто! Круче, чем что бы то ни было вообще. Но меня ведь за ним собираются послать не ради того, чтобы я оставил его себе. Даже если зажму то, что успел создать Николай, за мной будут охотиться. Неустанно.

Но отдавать исследования я в любом случае не собирался. Ещё чего не хватало! Если мне помогут до них добраться — спасибочки. Но дальше — хрен вам!

Впрочем, такую вероятность господин моего собеседника должен был предусмотреть.

— А что если я оставлю всё себе? — спросил я.

— У тебя обязательно появится такое искушение, — растянул в ледяной улыбке губы Семён. — Но поверь: тебе же будет хуже. Незаконченные исследования твоего отца бессмертным тебя не сделают. У тебя нет знаний, чтобы из завершить. А вот расстаться с жизнью, обманув моего господина…

— Ладно, ясно, — моя очередь перебивать. — Тогда зачем мне вообще всем этим заниматься, если я ничего с этого не получу?

— Получишь. Как я и сказал, ты сможешь отомстить убийцам своих родителей.

— Вы знаете, кто они?

— Знаем. И скажем тебе. Причём не в обмен на исследования, а заранее. В качестве жеста доброй воли. Так что сможешь совместить одно с другим.

Обмен неравноценный. Но отказываться глупо. Что с этим делать, разберусь по ходу.

Но оставалась загвоздка.

— Я всё равно не могу вернуться в столицу.

— Тебе изменят внешность. И даже дадут новое имя. Никто не заподозрит, кто ты на самом деле. Что скажешь? По-моему, честная сделка.

Ни хрена она не честная. Конечно, для этого клоуна с перьями и его хозяина я — всего лишь пацан, только что потерявший родителей и больше всего жаждущий отомстить их убийцам.

Что ж, на этом и сыграем. Вот только…

Глава 3

Была одна вещь, которую я никак не мог уложить у себя в голове. А я всегда чую вонь дерьмового трендежа. Как бы сладко ни пели.

Поэтому спросил прямо:

— А что вам мешает взять любого созданного моим отцом гомункула, содержащего его ДНК, достать Самосек — например, переместившись к нему так же, как это было проделано с Печатником, убившим моих родителей, — найти Карман и открыть его? Что-то я в толк взять не могу, в чём моя уникальность. Почему вам именно я понадобился?