Алхимический марьяж Элистера Кромптона

Кромптон шел за толпой, тащившей осужденного в другой конец поселка, где через сук крепкого дерева уже была перекинута веревка.

— Кончай с ним! — орала толпа.

— Ребята! — прозвучал сдавленный голос Стэка. — Дайте мне слово.

— К чертям собачьим! — крикнул кто-то. — Надо с ним кончать!

— Мое последнее слово! — возопил Стэк. Неожиданно за него вступился шериф.

— Пусть говорит, ребята. Это его право, право приговоренного к смерти. Давай, Стэк, только не тяни особенно.

Стэка поставили на фургон, накинули ему на шею петлю, другой конец веревки подхватила дюжина рук. Наконец-то Кромптон увидел его. Он с любопытством уставился на этот столь долго разыскиваемый сегмент его самого.

Дэн Стэк был крупный, крепко скроенный человек. Его грубое, изрезанное морщинами лицо несло на себе следы страсти и ненависти, страха и внезапных вспышек ярости, тайных пороков и затаенных горестей. У него были широкие, будто вывернутые ноздри, толстогубый рот с крепкими зубами и узкие вероломные глаза. Жесткие черные волосы свисали на пылающий лоб, горящие щеки заросли черной щетиной. В его облике явственно проступал холерический Дух Воздуха, вызванный разлитием горячей желтой желчи, которая возбуждает в человеке беспричинный гнев и лишает его разума.

Стэк смотрел поверх голов в раскаленное добела небо. Потом медленно опустил голову, и бронзовая культя правой руки полыхнула красной вспышкой в ровном сиянии дня.

— Ребята, я сделал много плохого в своей жизни, — начал Стэк.

— И это ты нам рассказываешь? — выкрикнули из толпы.

— Я был мошенником и вором, — закричал Стэк. — Я ударил девушку, которую любил, сильно ударил, чтобы изувечить. Я обокрал своих дорогих родителей. Я проливал кровь несчастных аборигенов и даже людей. Я жил неправильно!

Толпа смеялась над его покаянной речью.

— Но я хочу, чтобы вы знали, — орал Стэк, — я хочу, чтобы вы знали, что я сопротивлялся своей греховной натуре, я пытался победить ее. Я постоянно сражался со старым дьяволом, поселившимся в моей душе, знали бы вы, как я сражался с ним! Я вступил в отряд Бдительных и два года был человеком. А потом словно спятил — взял и убил…

— Ну, кончил? — спросил шериф.

— Но я хочу, чтобы вы знали вот что! — завопил Стэк, и глаза его чуть не выскочили из орбит на раскрасневшемся от волнения лице. — Я признаю, я сделал много плохого, я признаю это искренне и от всей души. Но, ребята, я не убивал Бартона Финча!

— Хорошо, — сказал шериф. — Если у тебя все, то пора приступать к делу.

— Финч был моим другом, моим единственным другом на всем белом свете! Я пытался спасти его, я слегка встряхнул его, чтобы привести в чувство. А когда он так и не пришел в себя, я, наверное, потерял голову, и тогда я расколошматил салун Мориарти и покалечил ребят. Но, клянусь Богом, я не причинял вреда Финчу!

— Ну, закончил ты наконец? — спросил шериф. Стэк открыл рот, снова закрыл его и кивнул.

— Порядок, ребята! Приступай! — сказал шериф.

Люди взялись за фургон, на котором стоял Стэк. Стэк обвел толпу последним отчаянным взглядом и заметил Кромптона.

И сразу понял, кто это.

Лумис торопливо нашептывал Кромптону:

— Осторожно, не верь ему, ничего не делай, вспомни его прошлое, вспомни его историю, он погубит нас, разобьет нас на кусочки. Он подавит нас, он сильный и злобный, он убийца!

В памяти Кромптона неожиданно всплыли слова доктора Власека: "Попытка реинтеграции приведет вас к безумию, а то и к смерти".

— Совершенно погибший тип, — продолжал бубнить Лумис, — злой, никчемный, полная безнадега…

Но Стэк был частью его! Стэк страстно хотел измениться, победить свою натуру, терпел поражения и снова отдавался борьбе. Стэк был не более безнадежен, чем Лумис или он сам.

Однако правда ли все то, что говорил Стэк? Или этой вдохновенной речью он надеялся тронуть аудиторию и изменить приговор?

Он должен поверить Стэку. Он обязан протянуть ему руку помощи.

Как только фургон тронулся с места, глаза Стэка и Кромптона встретились. Кромптон быстро принял решение и впустил Стэка.

Толпа взревела, когда тело Стэка свалилось с повозки и после страшной короткой судороги безжизненно повисло на натянувшемся канате. А Кромптон пошатнулся от удара, когда сознание Стэка вошло в его мозг.

И упал в обморок.

Глава 13

Кромптон очнулся в небольшой полутемной комнатке на кровати.

— Как вы, в порядке? — услышал он чей-то голос. В наклонившемся над ним человеке он узнал шерифа Тайлера.

— Да, в порядке, — автоматически ответил Кромптон.

— Оно и понятно, для такого цивилизованного человека повешение — вещь тяжелая. Теперь сможете обойтись без меня?

— Конечно, — вяло сказал Кромптон.

— Вот и хорошо. А то у меня там дел… Загляну к вам через часок-другой.

Тайлер ушел. Кромптон принялся тщательно обследовать самого себя.

Интеграция… Слияние… Завершение. Достигли он всего этого во время своего целительного обморока? Со всей осторожностью он занялся своими мозгами.