Алхимия

Я хотела бы уметь чаропесней успокоить боль, но мой дар был не таким, он больше был связан со стихиями. Вместо этого я попросила местных поваров заварить чай из ивовой коры и заставила Норри все выпить.

— И нужно хоть что-то съесть, — сказала я.

— Нет аппетита, дитя, — она скривилась, поерзав на кровати.

— О, Норри, — я опустилась рядом с ней. — Что мне сделать?

— Ничего, дитя. Это все то седло. Хорошо, что дальше мы так ехать не будем.

Я кивнула. Кноллис уже сказал нам, что отсюда мы с Норри поедем в карете. Я не была этому рада, ведь кареты были тесными, в них всю дорогу трясло, но Кноллис сказал, что нам придется ехать день и ночь, так что рядом с всадниками нам будет очень сложно. Несмотря на мои возражения, он настоял на этом, и теперь я была рада. Норри не смогла бы доехать в седле до Гринвича.

— Мне нужно просто хорошенько выспаться, — сказал Норри, кривясь, пока я подтыкала под нее одеяло. — Утром я буду свеженькой.

— Понадеемся, — мне не нравилось вообще направлять в Гринвич, и боль Норри только все ухудшала.

† † †

Той ночью я уже собиралась лечь спать, но снова уловила странный гул. В этот раз было сложно определить источник. Может, рядом была река? Гул был таким тихим, что я не могла разобрать смысла, но боялась, что он все еще означает опасность. Я проверила Норри, но она мирно спала. Я выбралась в коридор и увидела только Роуэна Кноллиса и его людей на страже.

Я ничего не могла сделать.

Но, уснув, я не могла успокоиться. К утру мне снилось, что я в Тауэре бегаю по лабиринту комнат в панике. Я услышала сзади крик. Леди Илейн…

Я проснулась, сердце колотилось о ребра. Надо мной был низкий потолок охотничьего дома.

Это лишь сон. А потом я снова услышала вскрик.

Это была Норри.

— Не могу двигаться, — простонала она, лежа на кровати. — Прости, дитя, но я не могу встать.

Час спустя после мазей, пластырей и жара она так и не встала. Немного помог лишь маковый сироп, но он лишь убрал часть боли и сделал ее очень сонной. От любой попытки подняться она ощущала боль.

— Она не может путешествовать, — сказала я Кноллису, смотревшему с порога. — Придется ждать.

— Мы не можем, — сказал он. — Мне приказали доставить вас в Гринвич без промедления.

— Но карета для нее будет пыткой, — сказала я.

— Для нее, но не для вас. Король просил доставить вас, — он подошел к Норри и склонился над ней, говоря громко и четко. — Мисс Нортэм, мне нужно забрать Певчую в Гринвич. Когда вам станет лучше, другая карета привезет вас. Или Певчая уже к вам вернется.

Мне не нравилось, что он принимает решения. Но меня обрадовало, что я могу быстро вернуться. Если так, то мне лучше ехать и избавить Норри от этой поездки.

— Люси? — Норри посмотрела на меня сонными глазами. — Ты не можешь… идти одна. Я…

Я взяла ее за руку.

— Все будет хорошо, Норри. Я беспокоюсь за тебя. Ты должна остаться здесь и поправляться. Хотела бы я остаться…

— Нет, нет. Езжай. Король ждет… — ее глаза закрывались. Сдавшись маковому сиропу, она быстро уснула.

— Идемте, — сказал Кноллис. — Нельзя задерживаться еще дольше.

Я склонилась и поцеловала Норри в мягкую щеку.

— Она будет в безопасности здесь? — спросила я у Кноллиса.

— Присмотрят ли за ней здесь? Конечно, — он вывел меня из комнаты и добавил. — В дороге будет опасней. Не буду врать.

Я остановилась на пороге.

— Что за опасности вы ждете?

— Вам не о чем беспокоиться, — Кноллису было неудобно. — Нам пора уезжать.

И хотя я пыталась вытащить из него ответ, он сказал только это.

† † †

Два утомительных дня спустя я так и не понимала, о каких опасностях говорил Кноллис. Но мне уже было почти все равно. Вместо этого я сидела в карете, которая постоянно подпрыгивала и шаталась. Успокаивало лишь, что я больше не слышала странный гул, хотя, может, потому что мне было слишком плохо, чтобы слушать. Для этого требовалось терпение и концентрация, а сейчас у меня этого не было.

Кноллис сказал, что нам повезло, что погода оставалась холодной, что земля была замерзшей. Иначе мы погрязли бы в грязи, ведь дороги до Лондона были полны ям.

Но карету шатало, и я не чувствовала себя везучей. Как и не радовалась бархату и позолоте кареты. Каждая миля казалась бесконечной. Хорошо, что Норри не страдала вместе со мной.

Эта часть дороги была хуже всего. Я сдерживала тошноту и держалась за мягкий подлокотник. Голова дергалась в стороны. Не в первый раз я пожелала знать чаропесню, позволяющую летать.

Я открыла окошко. Мне было все равно, что скажет Кноллис. Мне нужен был свежий воздух. Это Кноллис приказал закрыть окна и задернуть занавески. Когда я возмутилась, что погода не так и плоха, он покачал головой:

— Это для вашей безопасности. Не стоит всем и каждому знать, что мимо проезжает Певчая, — он позволял открывать окна, когда мы двигались по безлюдному месту, и не надолго.

Мы не были рядом с поселением. Но за шумом кареты я слышала стук камней, крики детей и лай собак. Я отодвинула занавеску и убедилась, что мы в городе. В небольшом, но все же городе с водонапорной вышкой и рынком.

— Миледи! — карета замедлилась, Кноллис поравнялся с окном. — Вас не должны видеть.