Алхимия Финансов

следующая книга, если она когда-нибудь будет написана, будет посвящена теории

истории, а не теории финансов. Я даю пример того, как модель подъем-спад,

свойственная поведению финансовых рынков, может быть применена по

отношению к более крупным историческим процессам (лекция "Перспективы

европейской дезинтеграции").

ВВЕДЕНИЕ

В определенном смысле эта книга является трудом всей моей жизни. Она касается

многих вопросов, представляющих для меня непреходящий интерес, и объединяет

в себе два основных направления моего интеллектуального развития: одно —

абстрактное, а другое — практическое.

Абстрактное возникло первым. Как только я осознал сам факт своего

существования, я начал испытывать страстное желание понять его и я рассматривал

понимание самого себя как центральную проблему, которую требовалось понять.

Познать себя — gnote aucton, nosce te ipsum* — неразрешимая задача. Чтобы

получить нечто похожее на знание, мы должны провести четкое различие между

субъектом и объектом исследования; однако в данном случае они совпадают.

Мысли человека являются частью того, о чем он размышляет; следовательно,

человеку не хватает независимой точки отсчета, с которой он мог бы произвести

оценку, — ему не хватает объективности.

В колледже я изучал экономику. Но я нашел экономическую теорию весьма

неудовлетворительной, поскольку она не могла проникнуть в существо этой

проблемы; более того, она судорожно старалась всячески обойти ее. Экономика

стремится стать наукой. Считается, что наука объективна, но научного подхода

трудно придерживаться, когда субъекту исследования — участнику экономического

процесса — не хватает объективности.

В то время я находился под сильным влиянием идей Карла Поппера о том, что

должен представлять собой научный метод. Я был согласен с большинством его

взглядов, за одним значительным исключением. Он выступал в защиту того, что

называл "единством метода" — утверждение о том, что методы и критерии,

которые применимы к изучению явлений природы, также применимы и к изучению

событий общественной жизни. Я чувствовал, что между ними существует

фундаментальное различие. В событиях, изучаемых общественными науками,

действуют мыслящие участники; в явлениях природы таковых нет. Мышление

участников создает проблемы, не имеющие аналога в естественных науках.

Ближайшую аналогию можно найти в области квантовой физики, где научное

наблюдение приводит к принципу неопределенности Гейзенберга; но в событиях

общественной жизни именно мышление участников отвечает за элемент

неопределенности, а не вмешательство внешнего наблюдателя.

Естественные науки изучают события, которые состоят из последовательности

фактов. Когда в событиях действуют мыслящие участники, предмет исследования

больше не ограничивается фактами, но включает также и восприятия участников.

Причинно-следственная связь не ведет напрямую от факта к факту, а проходит от

факта к восприятию и от восприятия к факту. Это не создавало бы непреодолимых

трудностей, если бы существовало некое соответствие, или эквивалентность,

между фактами и воспри-ятиями. К сожалению, это невозможно, поскольку

восприятия участников соотносятся не с фактами, а с ситуацией, которая зависит от

их собственных восприятии и, следовательно, не может трактоваться как факт.

Экономическая теория пытается обойти этот вопрос, вводя предположение о

рациональном поведении. Считается, что люди действуют, выбирая лучшую из

возможных альтернатив. Но различие между восприятиями альтернатив и фактами

почему-то не принимается во внимание. Результатом служит очень элегантная

теоретическая конструкция, которая напоминает естественные науки, но не

напоминает реальность. Она относится к идеальному миру, в котором участники

действуют на основе совершенного знания, и приводит к теоретическому

равновесию, в котором распределение ресурсов является оптимальным. Она имеет

лишь слабое отношение к реальному миру, в котором люди действуют на основе

несовершенного понимания, а равновесие недостижимо.

Взаимоотношение между пониманием участников и ситуацией, в которой они

участвуют, долго продолжало занимать меня после того, как я закончил колледж. В

первую очередь мне надо было заработать себе на жизнь, но в свободное время я

написал философский трактат на эту тему с примечательным заглавием "Бремя

сознания ". К сожалению, название было лучшей его частью. К тому моменту, когда

я закончил работу, я был не согласен со своей собственной позицией. Я потратил

три года на пересмотр этой работы. Однажды я перечитал то, что написал накануне,

и не смог ничего понять. Это заставило меня осознать, что я зашел в тупик, и я

решил оставить эту работу. Это случилось как раз тогда, когда в моем

интеллектуальном развитии стала доминировать практическая жилка.

Если бы мне потребовалось кратко сформулировать, каковы мои практические

навыки, я использовал бы одно слово: выживание. Когда я был еще подростком,

вторая мировая война преподала мне урок, которого я никогда не забуду. Судьба