Алхимия и каббала

Совершенно иначе складывались отношения с алхимией у Хаима бен Йосефа Виталя, самого влиятельного из учеников Ицхака бен Шломо Лурии. О самом Лурии мы ничего в этом плане сказать в точности не можем [94]; однако ученик, переживший учителя почти на пятьдесят лет — Виталь умер в Дамаске в 1620 году — оставил ряд свидетельств, связанных с предметом нашего обсуждения. В автобиографических записках, собранных около 1610 г. в книгу под названием Sefer ha-Hezyonot(«Книга видений») и дошедших до нас в виде собственноручной рукописи (полный текст был опубликован в 1954 г.) [95], Виталь рассказывает, как Лурия разглядел на его лбу фразу из Исх. 31:4: «Работать из золота, серебра и меди» и указал «на мои грехи, ибо я на два с половиной года забросил изучение Торы, занимаясь алхимической наукой» [96]. А в предисловии к написанному гораздо позднее трактату по каббалистической этике, Sha’arei Kedusha(«Врата святости»), Виталь порицает людей, смешивающих доброе и злое, правду и ложь, занятых пустыми вещами ( dewarim betelim) и обращающихся к (магическим?) снадобьям, алхимической науке, а также амулетам и заклинаниям — не упоминая конкретно, к какой категории они принадлежат [97]. Согласно «автобиографии» Shivhei Rabbi Hayyim Vital(«Достохвальные деяния р. Хаима Виталя») изучал он алхимию, видимо, между 1567 и 1569 гг., то есть до встречи с Лурией, так как он говорит здесь, что забросил Тору на два с половиной года в возрасте 24 лет [98]. Слова Виталя подтверждает другая рукопись, без сомнения написанная его рукой — в ней собраны сведения по магическим практикам и алхимико-металлургические рецепты. Этот важный автограф долгие годы находился в бесценном каббалистическом собрании Шломо Мусаева в Иерусалиме, где я и обнаружил его в 1930 г. В третьей части манускрипта (л. 34-35) имеются восемьдесят три параграфа, написанных очень густым и красивым сефардским курсивом; здесь говорится о «химических практиках в делах семи металлов». В тексте содержится большое количество рецептов химического характера, пересыпанных многочисленными алхимическими терминами. Возможно, когда-нибудь рукопись будет изучена более детально по фотокопии, сделанной после её обнаружения [99].

Даже оставив алхимическую практику, Виталь продолжал использовать в своих каббалистических сочинениях символику металлов (выведенную из обсуждавшегося выше отрывка из «Зоара»). Ртуть, главенствующая субстанция средневековой и поздней алхимии, получает у Виталя каббалистическое освещение как седьмой металл, который заменяет упомянутую в «Зоаре» латунь [100]. Виталь придаёт этим семи металлам (расположенным по рангу: серебро, золото, медь, олово, свинец, ртуть, железо) символическое значение семи сфирот от Хесед до Малхут и семи планет в традиционной последовательности — создавая истинно алхимико-астрологическую модель [101]. Ртуть соотносится здесь со сфирой Йесод и, таким образом, с сексуальной символикой. Как указал К. Г. Юнг, в некоторых средневековых латинских видениях Меркурий приобретает сексуальные коннотации Купидона [102]. Виталь далее не развивает свою схему. Предложенная им классификация безусловно нова; в истолкованиях сфирот у более ранних поколений каббалистов ртуть не присутствует вовсе. В одном из подобных трактатов, «Лестница сфирот», содержащемся в рукописи из Британского музея и составленном около 1500 г., последовательность металлов такова: серебро, золото, железо, олово, медь, латунь (названная здесь просто «металлом»), свинец [103].