Алхимия. Руководство по изготовлению философского камня

Вообще говоря, всех герметических авторов можно разделить на четыре группы: подлинные авторы, не скрывающие своего имени и обладающие документально подтвержденной биографией (это самая малочисленная категория – Михаэль Майер, Монте-Снидерс, Сендивогий); анонимные авторы, скрывающиеся под именами великих ученых, теософов и других персонажей прошлого, пользующихся авторитетом и служащих своего рода «прикрытием» и защитой для традиции (псевдо-Раймонд Луллий, псевдо-Аристотель, псевдо-Фома Аквинский и т. п.); авторы, скрывающиеся под оригинальными псевдонимами (их биографии, как правило, обрывочны и недостоверны – Ириней Филалет, Ламбспринк, Фулканелли, Камала Джняна, Арчибальд Кокрен); и наконец, авторы, имеющие весьма правдоподобные имя, биографию и окружение, которые на поверку оказываются чистой фикцией, дымом, маревом, клетчатым гражданином в пенсне. К последним, конечно же, относится бенедиктинский монах Василий Валентин, аббат Вестминстерский Кремер и – к этой мысли приходит большинство современных исследователей, не отягощенных карьерными амбициями и сочувствующих Сынам Гермеса, – господин общественный писарь Фламель. Хотя в случае нашего героя дело обстоит еще сложнее. Если при попытке установить личности Василия Валентина и Кремера очень легко выясняется, что в бенедиктинском ордене никогда не было такого брата-алхимика, а в Вестминстерском аббатстве никогда не было аббата по фамилии Кремер, то в случае Фламеля у нас имеется множество доказательств его существования. В чем же тогда проблема? Может, легенда говорит правду? Но проблема возникает не столько из-за биографии парижского нотариуса, сколько из-за его литературного наследия. Несомненно, в XIV веке жил человек, жертвовавший деньги на приюты для бедных и церкви, под именем Николя Фламель. Но большинство фактов его биографии мы знаем из его собственного трактата «Иероглифические фигуры», а трактат этот, хотя ему следовало быть написанным в начале XV века, впервые предстает перед глазами публики в 1612 году, когда в Париже из печати выходит книга Trois traiсtez de la philosophie naturelle non encore imprimez[15]. В качестве второго трактата этого сборника выступают «Иероглифические фигуры Николя Фламеля, писаря, находящиеся на четвертой арке Кладбища невинных в Париже, по правую руку, если входить со стороны улицы Сен-Дени, с разъяснением упомянутого Фламеля, посвященные трансмутации металлов и ранее никогда не публиковавшиеся. Перевод с латыни П. Арно, Шевалье». Нелишне будет заметить, что «латинский оригинал», с которого этот труд переводил на родной французский Шевалье Арно, никто, кроме него, никогда не видел. Также стоит вспомнить, что весь вышеназванный трактат построен на анализе аллегорий, содержащихся в найденной автором Книге Авраама Еврея[16]. Как вы можете догадаться, о существовании этой книги известно только со слов Фламеля – ни она сама, ни даже копии с нее вне контекста «Иероглифических фигур» тоже никому и никогда не были известны. По многим признакам, для перечисления которых требуется отдельная книга, современные исследователи пришли к выводу, что текст «Иероглифических фигур» не мог быть написан ранее XVII века и, следовательно, не имеет отношения к нотариусу, жившему в доме под лилиями за два столетия до этого. Наиболее осведомленный в этой области человек, фактически посвятивший жизнь изучению «дела» Николя Фламеля, Клод Ганьон, в своей фундаментальной работе, название которой можно перевести как «Фламель под следствием»[17], высказывает предположение, что «Иероглифические фигуры» были написаны крупнейшим издателем герметических книг Бероальдом де Вервилем[18] в том же году, когда вышло первое издание Трех трактатов по натурфилософии, или чуть раньше; он основывает свои наблюдения на том, что большинство идей, высказанных в этом трактате, почерпнуты автором из Artis aurifera quam chemicam vocant antiquissimi auctores, опубликованного Петером Перна в 1572 году в Базеле и в деталях известного господину де Вервилю. Кроме того, Шевалье Арно является слегка искаженной анаграммой имени Бероальд де Вервиль. Клод Ганьон также сумел отыскать запись библиотекаря, служившего в XVIII веке в библиотеке Сент-Женевьев; в ней упоминается ныне утерянный трактат под названием «Приключения Али эль Москлана, известного как Халиф Сломнял, переведенные с арабского Раби эль улле де Деон», датируемый 1582 годом. Ганьон отмечает, что странное имя переводчика представляет собой опять-таки анаграмму имени Бероальд де Вервиль, в то время как имя главного героя (Slomnal Calife) является не чем иным, как точной анаграммой имени Николя Фламель. Другими словами, перед нами типичный по своему «анамнезу» алхимический трактат – книга, написанная спустя примерно двести лет с момента смерти предполагаемого автора и основанная на произведении, которого никогда не существовало. Настоящим автором ее вполне мог быть издатель, или же – кто знает? – анонимный адепт XVI века, навсегда исчезнувший под маской общественного писаря Николя Фламеля и увековечивший себя в его имени. А мог быть и не менее умело сохранявший инкогнито адепт, живший в Париже в начале XIV века, хорошо знакомый с писарем Фламелем и передавший ему свою рукопись с точными указаниями, когда ее можно будет опубликовать, а также, возможно, и денежные средства, необходимые для поддержания легенды. Причем эта последняя версия весьма точно совпадает с силуэтом иной истории, случившейся шестью веками позднее в лангедокском местечке Ренн-ле-Шато с аббатом Беренже Соньером и его загадочной находкой, будто шили их по одному лекалу…