Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина

Левенсон принял самое активное участие в Октябрьском вооруженном восстании. Он был членом Президиума Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Удивительно, как порой переплетаются судьбы людей: под началом Михаила Левенсона в Петроградском совете работал Вячеслав Молотов, в недалеком будущем — правая рука Сталина в расправах над старыми революционерами, в числе которых был и Михаил Левенсон. Разругавшись с товарищами по партии по вопросу о Брестском мире, в апреле 1918 года Левенсон уехал в родной Иркутск. Начал жизнь провинциального врача. Но уйти от политики не удалось. Шла Гражданская война. Левенсон создал в Иркутске группу «Сибирские левые эсеры», которая вела партизанскую борьбу против адмирала Колчака, взявшего власть в Сибири. В январе 1920 года — власть в Иркутске уже перешла к большевикам — Левенсон вошел в Иркутский революционный комитет и подписал приказ о расстреле Колчака. Бывшего Верховного правителя России казнили в феврале 1920 года, а его тело бросили под лед в приток Ангары. Тогда же Михаил Левенсон вступил в партию большевиков.

Карьерный лабиринт Левенсона на службе у советской власти был извилистым: Рабкрин, где он работал под начальством Сталина, правление Сольсиндиката, затем — зампредседателя правления Госторга РСФСР. В ноябре 1927 года на собрании партийной ячейки Госторга Левенсон выступил против исключения из партии Троцкого и Зиновьева. Роковой шаг был сделан. Либо Левенсону кто-то посоветовал отсидеться за границей, пока история забудется, либо «его ушли» с руководящего хозяйственного поста. Осенью того же года он уехал в Италию, в Милан — сначала замом, а потом торгпредом СССР. Семейные предания сохранили несколько итальянских историй. Среди них посещения Ла Скала, где торгпред Левенсон в компании с советским послом слушали оперу… с галерки, одевшись попроще, чтобы не выделяться в просто одетой толпе. Смета посольства не предусматривала расходы на оперную ложу. Итальянскому периоду принадлежит и история о дружбе Левенсона со своим личным шофером, автогонщиком и социалистом, скрывавшимся от преследований фашистов. Или случай с самоваром для министра Муссолини: в советском павильоне на ярмарке в Милане Левенсон подарил министру торговли Италии тульский самовар. Не зная, как им пользоваться, министр приказал лить кипяток в трубу для растопки. Кипяток, хлынув из нижнего отверстия топки, ошпарил светских львов.

Италия, хоть и под властью Муссолини, осталась солнечным временем в жизни Михаила Левенсона, которому предстояло вернуться в холодную серую Москву накануне массового террора. Именно из Италии Левенсон попал в кресло председателя правления Торгсина. С закрытием Торгсина последовало новое и последнее служебное назначение Михаила Левенсона. В январе 1936 гогда он стал заместителем Израиля Яковлевича Вейцера, народного комиссара внутренней торговли СССР. Имя Левенсона под номером 148 стоит в одном из сталинских расстрельных списков. Видимо, он проходил по делу «контрреволюционной организации правых в системе Наркомторга», по которому было расстреляно руководство Наркомата внутренней торговли СССР, включая наркома Вейцера. Левенсона расстреляли в Лефортовской тюрьме 22 августа 1938 года. Судя по материалам, к которым удалось получить доступ, никто из родственников не обращался с просьбой о его посмертной реабилитации.

Внук Михаила Левенсона Андрей, ныне покойный, написал книгу о своей семье «Память». Судя по всему, она не была издана. Из всей огромной семьи в России осталась лишь ветвь Михаила. Остальные разъехались по свету — Израиль, Франция, США. В России жила жена Андрея, Ирина. Возможно, рукопись книги у нее.

Оценка бриллиантов представляла более сложную задачу, чем оценка золота или серебра, так как даже самые детальные инструкции не могли предусмотреть богатства форм и цвета, а также пороков, созданных природой. Квалификация оценщика в этом деле была исключительно важна. Из-за нехватки знающих специалистов правление разрешило районным пунктам Торгсина покупать только камни до 1 карата. Камни весом выше 1 карата могли быть оценены в районном торгсине, но деньги по ним выплачивали только областные и краевые скупочные пункты, где работали более квалифицированные приемщики. Особо ценные или спорные камни нужно было отправлять для окончательной экспертизы в Москву. В этом случае владельцу выдавали справку, с которой ему приходилось долгие месяцы ждать решения вопроса и возможности купить продукты, а также надеяться, что ценности не потеряются в дороге.

Для скупки бриллиантов Торгсин использовал те же пункты, что скупали золото и серебро. Там для этой цели отводили специальные столы или «окна». В начале бриллиантовых операций в Торгсине оценщики работали под руководством экспертов Коверкустэкспорта, но позже этот порядок отменили, и оценщики стали нести единоличную ответственность за ошибки. Даже директор пункта или магазина не имел права вмешиваться в их работу. В качестве поощрения оценщики бриллиантов получали высокую зарплату и полный «золотой паек».