Алхимия убийства

— Это только пролог к необычной и жестокой драме. Один из их сторонников, Степан Халтурин, устроился на работу плотником в Зимнем дворце. Туда он носил взрывчатку, пряча ее под своей одеждой. Он сделал бомбу и взорвал ее под столовой, где должен был обедать царь. Погибли люди.

Чернов смотрит на меня и пожимает плечами.

— Царь опоздал к обеду и не пострадал.

Я в изумлении качаю головой.

— Видимо, еще не пришло его время умирать. Пока, судя по вашим рассказам, только кто-то из двоих — или Андрей Желябов, любовник Софьи, или Степан Халтурин, плотник, — может быть человеком, которого я ищу.

— В том случае, если они встанут из могилы. Но есть еще один, чье имя не упоминается, хотя он принимал участие во всех покушениях. Вы говорите, что у того, кого вы ищете, есть лаборатория. Значит, он может быть химиком.

— Или врачом.

— Почему вы так думаете? Потому что он так сказал? В новой биохимической науке такие практики, как доктор Пастер и доктор Кох из Германии, работают рука об руку с медиками. В России многие химики, как Кох, также являются практикующими врачами. Медицина — это та область, где они могут заработать себе на жизнь, поскольку химики мало востребованы. Разве что в среде анархистов.

— Для изготовления взрывчатки?

— Совершенно верно. Динамит, изобретенный Нобилем в Швеции, в России дорог, и его трудно провести контрабандой. Но формула динамита и его более мощного и опасного аналога нитроглицерина — хорошо известна. И хороший химик мог бы изготовить компоненты. Вот тут-то и наступает черед Перуна.

— Перуна?

— Это главный бог древнерусского пантеона, языческий бог, чьи черты тождественны могущественному Тору из скандинавской мифологии. Он бог грома и молнии, насилия и войны. Его символ — топор. Радикальная организация, поставившая перед собой цель убить царя, называлась «Общество топора» с намеком на тайную организацию «Народная расправа» радикала Нечаева, отбывавшего тюремное заключение. Подпольная кличка изготовителя взрывчатки для этой организации, ее главного химика, была Перун.

— Какое его настоящее имя?

— У меня нет таких данных. Впрочем, имя не имеет значения.

— Он мертв?

— Нет, к сожалению. Но каким бы ни было его имя от рождения, сейчас он его не носит. Исходя из наших интересов, давайте называть его просто Перун, поскольку под этим именем он и действует. По нашим данным, он родом из крепостных крестьян.

— Это типично для революционеров?

— Для России нет. Кропоткин, главный теоретик анархизма, — князь, Бакунин — сын помещика, Вера Засулич — дочь дворянина, отец Софьи Перовской был генералом. Мы считаем, что родители Перуна — крепостные, но он рано осиротел. Его взял себе некий химик, который дал ему приличное образование.

— Включая знание французского?

— Весьма вероятно. Перун тяготел к наукам и учился на химическом факультете в Санкт-Петербурге. Интерес к наукам не характерная черта молодых революционеров у нас в стране. Большинство радикалов имеют юридическое или педагогическое образование. Положение студента позволило Перуну подняться на ступеньку выше над бедностью и полуголодным существованием, что является повседневной действительностью для всех за исключением детей из богатых и дворянских семей. Нуждаясь в деньгах, он перебивался случайными заработками. Одна из его работ казалась совершенно безобидной: он ночью забирал тираж в одной типографии и доставлял его по определенному адресу, оставляя в ящике у дома. Однажды ночью его арестовали агенты третьего отделения, и в руках полиции оказались листовки, призывающие народ к восстанию и свержению правительства.

— Знал ли он, какого рода печатные материалы доставлял?

— Вероятно, нет; во всяком случае, он все отрицал на допросах после ареста.

— На допросах его пытали?

Чернов пожимает плечами:

— Я на них не присутствовал, но физическое воздействие не исключается, когда дело касается радикалов. Но как мне сказали, он стал жертвой надругательства, что иногда случается с мужчинами в тюрьме.

— Со стороны других заключенных?

— Возможно, того, кто вел допрос, — говорит он уклончиво. — В конце концов установили, что Перун был вовлечен в распространение листовок по незнанию и освобожден. Мы можем констатировать, что он был ожесточенный молодой человек.

— Ставший жертвой изнасилования ради дела революции.