Алхимия желания

Как он и говорил, ничего не случилось, и пятнадцать минут спустя его нога вернулась на газ. Путешествие обещало быть долгим. С наступлением дня воцарилась атмосфера дороги. Мы останавливались, чтобы напиться. Чтобы попить чая. Чтобы пописать. Мы останавливались, чтобы охладить двигатель. Залить воды в радиатор. Мы останавливались, чтобы поменять покрышки: шины лопались, как баллоны, каждые несколько километров. Мы останавливались, чтобы помолиться. У гурудвар, придорожных святилищ. Один раз водитель сказал, что ему нужно съездить в Пакистан. Он наполнил банку воды и исчез в полях. Около Панипата начались проблемы с двигателем. Эти двое вытащили тяжелые гаечные ключи и исчезли под автобусом. Когда они снова появились, то были испачканы маслом, но двигатель ожил. Сикхи велели нам охранять автобус и отправились к бьющей из трубы воде, чтобы помыться.

Все это было достойно Гранд транк роуд.

Мы жевали сладкое печенье и обдумывали наше будущее.

Несмотря ни на что, эти двое оставались спокойными, добродушно подшучивая друг над другом и распространяя свои философию спокойствия на нас.

Сикхи продолжали класть кирпич на газ и снова убирать его. Каждый раз, когда это происходило, Физз закрывала глаза и сжимала мою руку.

Путешествие из Чандигарха в Дели, которое обычно занимало пять часов, закончилось почти в двенадцать. Когда мы достигли окраины Дели, уже темнело. Последний двухполосный участок дороги был предназначен для особенно оживленной езды, но, приблизившись к Дели, мы заметили трагические и мрачные изменения, которые произошли с водителем и его помощником. Когда мы, пыхтя, поднялись но насыпи к кольцевой дороге, которая, словно клещи, опоясывала Дели, их голоса начали стихать. Движение становилось более плотным, встречались огни фар. Грузовики и автобусы хотели обогнать нас. Каждые несколько минут один из них смотрел на нас и спрашивал: «Эта дорога? Мы едем правильной дорогой? Как далеко до вашего дома?»

С очень странным стилем вождения и постоянными остановками мы преодолели узкий проход, соединяющий дорогу с развилкой, и повернули на кольцо. Их паника немного утихла, когда движение снова стало односторонним. Они опять прилипли к обочине, пропуская быстрые машины, автобусы и грузовики. Сикхи возобновили свои разговоры. По больше это не было откровенным философствованием. Теперь в их голосах рвучали нотки беспокойства. Они разговаривали таким тоном, который выдавал их страх. Сикхи тихо шутили друг с другом над движением. Рука водителя, кажется, даже начала немного дрожать. Физз и я сидели на краешке сидений.

Мы проехали мимо Маджну Ка Тила и шумного автовокзала, который соединял один штат с другим, без особых происшествий. Но внутри автобуса напряжение нарастало. Кирпич убрали навсегда. Водитель склонился перед стеклом, сосредоточившись. Его напарник делал то же самое, выкрикивая указания высоким писклявым голосом:

―Посмотри на этот «Марути»! Срезай справа! Этот автобус объезжает тебя слева! О, не убей этого чертового велосипедиста, сардарджи!

Водитель стал крайне и опасно молчаливым.

Справляясь с дергающимся животным, которым он пытался управлять.

Затем мы проехали мимо средневековых стен Красного Форта и нырнули в поток движения. Поток машин увеличился из-за едущих из офиса домой людей и пополнялся транспортными средствами из Шахдары и Дариаджани. Сотни автобусов, машин, мотороллеров и трехколесных транспортных средств окружили нас, сигналя, скрипя и крича. Наш водитель, наконец, потерял терпение. Остановив автобус на светофоре между историческим фортом Шахджахана и безмятежным мемориалом Махатма Ганди, он не двинулся с места.

Я не знаю, что произошло, но, когда красный свет сменился на зеленый, водитель не смог сдвинуться с места. По какой-то причине нижняя передача застряла, и он не смог включить ее. Пока водитель боролся с ней, с усилием тянул ее на себя, на нас обрушился ад. Позади нас сотня водителей нажимала на разнородные сигналы, и звук оглушал. Через несколько секунд люди начали стучать сбоку по автобусу и кричать. В наших окнах показались лица, которые кричали и сердито ворчали. Mы тоже просили этих двоих шевелиться, но водитель просто не мог завести двигатель. Его лицо сжалось и побледнело, в мерцающих огнях оно блестело от пота.

Мы хотели спрятаться под сиденьями.

Мальчик, продающий блестящие кусочки кокоса, открыл наше окно, засунул свою усмехающуюся голову и запел, издеваясь, на хинди то, что обычно поют в таких случаях мальчишки.

Руки начали дергать двери, трясти их.

Внезапно в этой какофонии прозвучало два звука в отдалении. Один — полицейский свисток, чистый и пронзительный, другой — полицейская сирена, ритмичная и резкая. Я выглянул и увидел полицейского в свете фар, бегущего с противоположной стороны; он яростно свистел и махал рукой. Слева от него пробирался через поток машин полицейский джип, мигая красной сиреной. Из него высунулся человек, показывая кулак.

— Сикх сахиб, приготовься к тому, что тебя поимеют! — сказал помощник.