Алхимик

Скоро в лавку пришлось нанять еще двух помощников. Теперь здесь не только продавали хрусталь, но и отпускали неимоверное количество чая бесчисленным ежедневным посетителям, жаждущим новизны.

Так прошло полгода.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Юноша проснулся еще до восхода солнца. С тех пор как он впервые ступил на африканский континент, минуло одиннадцать месяцев и девять дней.

Он надел арабский бурнус из белого полотна, специально купленный к этому дню, покрыл голову платком, закрепив его кольцом из верблюжьей кожи, обул сандалии и бесшумно спустился вниз.

Город еще спал. Сантьяго съел кусок хлеба с вареньем, отпил горячего чаю из хрустального стакана. Потом уселся на пороге лавки и закурил наргиле.

Так он сидел и покуривал в полном одиночестве, без единой мысли, слушая постоянный и ровный шум ветра, приносивший запах пустыни. Докурив, сунул руку в карман — и несколько минут смотрел на то, что вытащил оттуда.

Пальцы его сжимали толстую пачку денег — на них можно было купить и обратный билет, и сто двадцать овец, и разрешение вести торговлю между Испанией и той страной, где он сейчас находился.

Сантьяго терпеливо дождался, когда проснется хозяин и отопрет лавку. Потом они вместе выпили еще чаю.

— Сегодня я уеду, — сказал юноша. — Теперь мне есть на что купить овец, а вам — отправиться в Мекку.

Хозяин хранил молчание.

— Благословите меня, — настойчиво сказал Сантьяго. — Вы мне помогли.

Старик, все так же не произнося ни слова, продолжал заваривать чай. Наконец он обернулся к юноше.

— Я горжусь тобой. Ты вдохнул жизнь в мою лавку. Но знай: я не пойду в Мекку. Знай и то, что ты не купишь себе овец.

— Кто это вам сказал? — в удивлении спросил Сантьяго.

— Мактуб, — только и ответил старый Торговец хрусталем.

И благословил юношу.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Затем Сантьяго пошел к себе в комнату и собрал все свои пожитки — получилось три мешка. Уже в дверях он вдруг заметил в углу свою старую пастушью котомку, которая давно не попадалась ему на глаза, так что он и забыл про нее. В ней лежали его куртка и книга. Он вытащил куртку, решив подарить ее какому-нибудь мальчишке на улице, и тут по полу покатились два камня — Урим и Туммим.

Тут юноша вспомнил про старого царя и сам удивился, что столько времени о нем не думал. Целый год ушел на работу без передышки с единственной целью — скопить денег, чтобы не возвращаться в Испанию несолоно хлебавши.

«Никогда не отказывайся от своей мечты, — говорил ему Мельхиседек. — Следуй знакам».

Юноша подобрал камни с пола, и тут его снова охватило странное ощущение, будто старик где-то рядом. Целый год прошел в тяжких трудах, а теперь знаки указывают, что пришла пора уходить.

«Я снова стану точно таким, каким был раньше, — подумал он, — а овцы не научат меня говорить по-арабски».

Овцы, однако, научили его кое-чему поважнее: тому, что есть на свете язык, который понятен всем. И весь этот год, стараясь, чтобы торговля процветала, Сантьяго говорил на языке, понятном каждому. Это был язык воодушевления, язык вещей, которые делаются с любовью и охотой, делаются ради того, во что веришь или чего желаешь. Танжер перестал быть для него чужбиной, и юноша сознавал, что теперь ему может покориться весь мир, как покорился этот город.

«Когда чего-нибудь сильно захочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось», — так говорил старый Мельхиседек.

Однако ни о разбойниках, ни о бескрайних пустынях, ни о людях, которые хоть и мечтают, но не желают эти свои мечты осуществлять, старик и словом не обмолвился. Он не говорил ему, что пирамиды — это всего лишь груда камней, и каждый, когда ему вздумается, может у себя в саду нагромоздить такую. Старый царь забыл сказать юноше, что, когда у того заведутся деньги на покупку овец, он должен будет этих овец купить.

Сантьяго взял свою котомку и присоединил ее к остальным вещам. Спустился по лестнице. Хозяин обслуживал чету иностранцев, а еще двое покупателей расхаживали по лавке, попивая чай из хрустальных стаканов. Для столь раннего часа посетителей было много. Только сейчас Сантьяго вдруг заметил, что волосы хозяина напоминают волосы Мельхиседека. Ему вспомнилось первое утро в Танжере, когда некуда было идти и нечего есть, — вспомнилось, как улыбался кондитер, и эта улыбка тоже напомнила ему старого царя.

«Словно Мельхиседек прошел тут и оставил на всем следы своего присутствия, — подумал юноша. — Словно все эти люди в какую-то минуту своей жизни уже встречались с ним. Но ведь он так и говорил мне, что всегда является тому, кто следует своей Судьбе».

Он ушел не прощаясь — не хотелось плакать при чужих. Но он понимал, что будет тосковать по всему этому, по всем тем прекрасным вещам, которым научился здесь. Он обрел уверенность в себе и желание покорить мир.

«Ведь я возвращаюсь в знакомые места пасти овец», — подумал он, но принятое решение почему-то ему разонравилось. Целый год он работал, чтобы осуществить свою мечту, а она вдруг стала с каждой минутой терять свою привлекательность. Может быть, это вовсе и не мечта?