Алхимик

— Демоны Бездны, — слышит Сол чей-то полный ужаса голос. Рипперджек складывает крылья и одним прыжком налетает на застывших гвардейцев. Они словно кегли падают с крыши. Те, кому не посчастливилось, попадают под широкие взмахи когтистых лап, рассекающие тела как бумагу. Резня длится лишь краткие секунды и вот уже мантикор стоит в трех шагах от Сола, слегка наклонив голову набок. Эд замирает, каждое мгновение ожидая удара. Но мантикор медлит. После минутной паузы он разражается медленным, раскатистым рыком:

— Никто свои страданья не сочтёт столь малыми, чтоб добиваться больших. Потому союз теснее наш, чем ангелов союз на Небесах.

— Я знал, что ты не отпустишь меня, — Сол кричит, перекрывая грохот состава. — Но верил, что смогу убежать.

Мантикор делает шаг навстречу. Завитая кольцами борода его развевается на ветру, золотые глаза смотрят не мигая, не обращая внимания на дым и сажу.

— Прими Хозяина, чей дух не устрашат ни время, ни пространство. Он в себе обрёл своё пространство и создать в себе из Рая — Ад и Рай из Ада он может.

Сол хмурится. Странные, кажется, лишенные смысла слова Рипперджека вызывают в нем странное содрогание.

— Что с тобой, Джек? Ты не мой хозяин! Ты фантом! Ты всего-навсего плод моих страхов, моих темных эмоций. Ты — мое творение! У тебя нет власти надо мной!

— Где б я ни был, все равно собой останусь. Я в этом не слабей Того, кто громом первенство снискал.

Локомотив протяжно свистит, сбрасывая пар. Рипперджек бросается вперед, словно ожидая этого сигнала. Сол падает на бок, скатывается с крыши, хватается рукой за скользкую от влаги жесть. Тело с размаха бьется о стену вагона, хрустит, стекло. Прежде чем голова успевает обработать этот сигнал, свободный кулак бьет — коротко, без размаха. Острая боль волной проходит от кисти, сухо звенит о доски пола битое стекло. Сол давит коленом, выталкивая обломки внутрь и сам проваливаясь за ними. Рвется об острые края одежда, в паре мест стекло обжигает кожу. Падает на пол, на несколько мгновений замерев, не в силах пошевелиться. Сейчас, лежа на полу, он понимает, что Джек не поместится, не пройдет по коридору, не сможет даже попасть в дверь. Он не сможет достать их… Пока не придет время покинуть поезд.

Шатаясь Сол поднимается, бредет, придерживаясь рукой о стенку, оставляя на полированном дереве длинные кровавые полосы. Это его вагон. Смешно — так долго бежать и в итоге оказаться в своем же вагоне. Навстречу выбегает кондуктор, что-то кричит, машет руками. Сол отпихивает его в сторону, идет дальше. Доходит до купе, рывком раскрывает дверь. Алины и спички еще нет. Надо было уезжать на север, в горы. И плыть из Глазго. Швеция ничуть не хуже, чем Франция. Хотя здесь нет ни Швеции, ни Франции, н даже Глазго. Сол достает с багажной полки саквояж, проверяет его. Деньги на месте. Когда речь идет о полновесном золоте, чеканка уже не так важна, но альбонийские империалы ценятся во всем мире. Там же — два пистоля. Разумно было припрятать их в банковском сейфе вместе с деньгами. По три патрона к каждому. Зачем три? Все равно, выстрел будет только один.

Двери раскрываются, внутрь буквально вваливается Алина. Короткий осмотр — и лицо ее сначала охватывает страх, а через мгновение — тревожная решимость, такая же, какая бывает у военных медсестер, когда они готовят раненного солдата к ампутации ноги. В голове Сола шумит, под ногами — темная лужа.

— Это что, из меня столько крови? — спрашивает Сол, удивляясь, как тихо звучит его голос. — А где черные мундиры? Я думал их тут больше будет…

В этот момент он очень ясно ощущает, что сознание его держится сейчас на очень тонкой нитке. Стоит немного расслабиться — и нитка эта оборвется. И тгда — долгое забытье. Этого нельзя допустить.

Он с трудом фокусирует взгляд на Алине, перематывающей его руку куском ткани.

— Я понял… — он говорит едва слышным шепотом. — Я понял, как нам вернуться. Моя смерть разрушит цепи сна… когда мы будем вместе. Только так.

— Тебе не кажется, что действовать по строчке русского говнорока — плохая идея? — деловито интересуется Алина, всецело поглощенная повязкой. Сол улыбается.

— А как иначе? Все остальное мы уже попробовали. Спокойствие… страх… отторжение… все. Больше ничего не осталось. Только смерть.

— И ты умаешь, что смерть возьмет тебя? — Алина вдруг останавливается, глядя мужу прямо в глаза. — Ты думаешь, я не испробовала этот способ?

Сол мотает головой, пытаясь справится с головокружением.

— Ты пыталась покончить с собой?

— Через месяц или два. Поняла, что не смогу. Мне не дадут. Этот мир удержит меня. Я искала смерть долго и целенаправленно. Последним шагом были Скорбящие сестры. Потом появился ты, и я решила, что надо попытаться с другой стороны.

— Не понял… — Сол хмурится, пытается встать, но Алина удерживает его.

— Я узнала о тебе из газет. Еще до того, как ты затеял аферу с фабрикой. Газеты писали о самодельных бомбах и пироксилиновых патронах, оказавшихся в распоряжении филинов и чичестеров. Я поняла, что без тебя тут не обошлось, хоть и удивилась. Ты ведь не покидал меня. Ты всегда был рядом.