Алхимик

— Точно, — Эд берёт стакан, держит в руке. — Несколько лет подряд, еще до нашего знакомства. Каждую ночь — один и тот же город.

— Ничего себе.

— Я сначала не верил. Сначала. А потом, когда Алина стала по утрам пересказывать мне свои сны, поверил. И как по-другому? Она меня никогда не обманывала. Смолчать могла, а соврать — нет.

Сол выпивает. Теперь он смотрит куда-то сквозь Просперо, взгляд становится застывший. Он не может прогнать это странное оцепенение.

— Знаешь, а я ведь предчувствовал. Перед тем как всё случилось. Её сны, они стали особенно яркими… Алина стала долго спать, ложилась очень рано. Мне иногда даже казалось, что она торопится туда, что ей тут скучно, неуютно. Ну, я себя успокаивал… Теперь думаю — зря.

— Перестань, — Просперо выпивает свою порцию, спешно закусывает. — Ты не мог знать. А даже если бы знал?

Эд переводит на него потяжелевший взгляд.

— Сейчас я знаю только то, что моя жена провела уже тринадцать месяцев в состоянии чуть лучше комы. Не кома — летаргия. Неизвестно что хуже. Когда я утром разбудить её не смог, скорую вызвал… Эти придурки начали мне рассказывать, что Алина истеричка и всё это — последствия стресса. Говорили, что через час-полтора сама проснётся. А потом просто развернулись и уехали.

— Ублюдки, — кривится Просперо. — Весь институт балду пинали, потом пришли людей лечить. Точнее, лекарства выписывать подороже, за аптечные откаты.

— На скоряке откатов не получают, — качает головой Сол. — Там есть хорошие люди, но работа такая, что черствеешь быстро. Всё по фигу становится.

Они пару минут молчат, глядя на столик с остатками лимона и бутылкой, в которой на самом дне ещё осталось на два пальца коньяка. За стенами домика разогретый алкоголем хор нестройно выкрикивает какую-то народную ролевую. Сквозь хриплое пение слышен вистл, с трудом попадающий в неровный ритм гитары. Первая ночь — одна из лучших на игре. Это ночь предвкушения, когда вместо игры в голове иллюзия, волшебный мир, в который вот-вот нырнёшь, как в тёмный омут. Это потом всё становится на свои места и идет по привычной колее до самого конца. А в первую ночь ещё кажется, что всё будет по-другому. По-настоящему.

— Скучаешь без неё? — спрашивает Просперо. Эд смотрит на него, не торопясь отвечать.

— Сначала… Сначала было непонятно. Думал, что Алина вот-вот очнется, ждал. Потом как-то втянулся. Прочитал, что в летаргии человек все слышит. Стал с ней разговаривать. Первые месяца четыре. Потом устал. Знаешь, я не могу разговаривать с трупом. Стыдно, — Сол качает головой. — Последние три месяца я ей читаю по вечерам. А днём, пока на работе, заряжаю аудио-книги.

Просперо разливает остатки коньяка. Опустевшая бутылка уходит под стол. Пение за окном затихает, хор разбивается на десяток громких голосов, бодрых, но уже слегка неуверенных. Душный летний вечер постепенно уступает прохладной ночи. Мошки кружатся вокруг лампы, комары, наглые и многочисленные, атакуют беспрерывно.

— Есть не хочешь? — интересуется Просперо, метким ударом сбивая очередного кровососа.

— Нет, — мотает головой Сол. — Жара, ничего не хочется. Я спать.

— А я пойду в народ. Развеюсь, — Вова встаёт, разминая плечи. — Старт взят хороший, главное закончить нормально.

— Смотри там аккуратнее, — напутствует его Эд. Просперо фыркает:

— Обижаешь. Подъем в полседьмого. Я всё помню.

Хлопает дверь. Эд снимает ботинки, падает на кровать, Как всегда, она ему мала — ноги приходится согнуть.

— Паршивое пойло, — бормочет он. От выпитого голова тяжелая, хочется просто закрыть глаза и лежать. Вообще, странно — полбутылки коньяка для его габаритов обычно проходят не так заметно.

«Просто устал, — думает про себя. — С пяти утра на ногах. Высплюсь — и все будет путем».

Снаружи снова запели. Вещь была незнакомая, видно что-то из новодела. За ролевым фольклором Эд не следил уже лет пять. Поначалу его ещё как-то привлекали все эти КСП на фэнтези тематику, скорее по причине новизны. Потом, когда стало ясно, что все они на один мотив и в музыке их авторы разбираются примерно так же, как в ядерной физике, интерес заметно поубавился. Впрочем, пара вещей успела врезаться в память как следует. Интересно было бы их теперь послушать. Жаль, что больше их не поют.

Завтра, ещё до парада начнется суета. Народ гуськом потянется, начнутся вопросы, уговоры, споры, увещевания. Каждый игрок приезжает поиграть, и только мастер приезжает, чтобы сделать игру для всех присутствующих. А это значит, что каждый вопрос надо выслушать и ответить на него так, чтобы и вопрошающий не ушёл обиженным и остальные от этого не впали в агнст. Задача, временами, совсем не простая.