Алхимик

Расположиться за столом здесь или в столовой, прикинула она. Зажечь пару свечей, и столовая станет весьма романтичной. Может, даже слишком романтичной, с тревогой подумала она. Ей не хотелось, чтобы американец подумал, будто все это организовано специально с целью соблазнения. Они прекрасно устроятся в кухне, решила она.

Она решила проверить, что делается в микроволновке, но оконный переплет задребезжал от порыва ветра, и она повернулась, занервничав — ей показалось, что в шею дунуло холодом, и она заметила, что задернутые шторы колеблются из стороны в сторону. Монти посмотрела на тесак, который для надежности оставила рядом в мойке, и, подойдя к «аге», положила руки на горячую панель, радуясь ее теплу. В доме все еще стояла странная непривычная прохлада.

Может, она заболевает гриппом, подумала Монти, раздвигая шторы и вглядываясь в темноту. Не сидит ли там кто-то в ожидании удобного случая? Взломщики. Грабители, которые так ничего и не взяли. Напоминает знакомую историю.

Она припомнила рассказ Зандры Уоллертон, как у неепобывали взломщики. И там ничего не было взято, кроме пары трусиков из стиральной машины. Свое белье Монти еще не проверила.

Невольно она вспомнила слова Губерта Уэнтуорта, когда тот в первый раз пришел сюда к ней. Он ведь тоже рассказывал о взломе квартиры зятя в день похорон Сары Джонсон.

«Понимаете, есть еще кое-что странное и любопытное. В день похорон Сары ее дом был взломан и обыскан. Алан проверил, как будто ничего не пропало… Обычно грабителей интересуют какие-то вещи, драгоценности, столовое серебро, наличность. На это не обращали внимания. Может, им помешали, но кажется странным, что они нашли время порыться в аптечке в ванной».

Дом Кэролайн Кингсли тоже был обыскан, и взломщики рылись в ее аптечке…

Монти услышала, как к дому подъезжает машина. Она вышла в гостиную и посмотрела сквозь щель в портьерах. Она испытала облегчение, когда увидела, как Коннор, подняв воротник пальто от капель дождя, нерешительно идет по дорожке к входным дверям.

«Не надо так уж явно изображать радость, — сказала она себе. — И скрой озабоченность». Она подождала, пока не услышала дверной звонок, и потянула еще несколько секунд, прежде чем выйти в холл.

Но когда она увидела его, все ее защитные бастионы рухнули. Он избавился от галстука и сейчас был в мягкой белой рубашке с открытым воротом. На лбу лежали две влажные пряди волос, а лица почти не было видно из-за бутылки вина и огромного букета.

Не успев осознать, что она делает, Монти, едва только Коннор переступил порог, повисла у него на шее и прижалась к нему, не скрывая текущих по щекам слез.

— Слава богу, — бормотала она, цепляясь за него, словно он был спасательным кругом. Порывы дождя залетали в открытую дверь, но она почти не замечала их, прижимаясь к его холодной мокрой щетинистой щеке и чувствуя уверенность обнимающих ее рук.

— Эй! — сказал он. — Вот это прием!

Его объятия чуть ослабились, и Монти, сделав шаг назад, закрыла за ним дверь.

— Господи, как я была испугана, — прошептала она.

Когда Коннор увидел, в каком она взвинченном состоянии, его лоб прорезала морщина.

— В чем дело… что случилось?

Вместо ответа, она провела его в гостиную и, несмотря на свое возбуждение, заметила, что он оценил изящество обстановки. А если и увидел мертвые растения, то не показал виду.

Внимательно посмотрев на Монти, он снова сказал:

— Так расскажи мне, что же тебя так напугало.

Она помогла ему освободиться от пальто и подарков, налила им обоим по большой рюмке виски «Тичер», собралась с мыслями и начала. Он внимательно выслушал ее повествование, прерывая лишь изредка, чтобы уточнить кое-какие детали. Сначала она рассказала ему о взломщике, затем о своем визите в офис Губерта Уэнтуорта и о том, как из записей Зандры Уоллертон она узнала о Кэролайн Кингсли, четвертой жертве «Матернокса». О своей попытке поговорить с доктором Корбином и о его страшной смерти. О своем визите в квартиру Кингсли. Наконец она вынула из сумочки флакончик с капсулами «Матернокса», который там раздобыла, и протянула ему.

Он изучил этикетку, затем отвинтил крышечку и высыпал капсулы на ладонь.

Монти видела, как он был сосредоточен, когда поднес одну из капсул к свету. В серьезности его выражения было нечто большее, чем просто любопытство, большее, чем вежливое отношение к ее находке. Когда видела жесткое выражение его серьезных карих глаз, ее поразила мысль, что перед ней сидит человек, одержимый каким-то своим внутренним демоном. И чем больше росло ее любопытство, тем сильнее ее тянуло к нему.

Они одновременно покончили со своим виски, и она вскочила: «Налить еще?» Она подумала, не сделает ли Коннор замечание, что, выпив, ему еще придется сидеть за рулем, но он с благодарностью принял ее предложение.

Когда она вернулась в сопровождении Крика и Уотсона, американец держал в одной руке черный блокнот, а в другой — флакончик «Матернокса»; он был настолько поглощен своим занятием, что даже не заметил, как она поставила рядом с ним налитую рюмку.