Алхимик

— На этом этаже и на следующих двух над ним мы ведем чисто генетические исследования, — сказал Кроу, — а также сопоставляем результаты с нашими исследовательскими центрами в Рединге, Плимуте, Карлайле, Берне, Франкфурте и Шарлоттесвилле.

— Вы, кажется, возводите новую лабораторию в Слоуше, не так ли? — спросил Дик Баннерман.

— Да, — подтвердил Винсент Кроу. — На пустом месте ставим совершенно новый исследовательский кампус. По его завершении, а это произойдет через три года, он даст приют крупнейшей в мире лаборатории трансгенетики.

— И вся она будет размещаться под землей? — продолжал расспросы Дик Баннерман.

Кроу застыл на мгновение и тут же улыбнулся.

— Трансгенетика — да. А я и не знал, что об этом известно общественности.

— Насколько я знаю, двадцать семь акров подземных лабораторий? — сказал Баннерман и остановился, потому что его внимание привлек экран компьютера на стене, который выполнял роль электронной доски объявлений. На экране высветилось заглавие: «Новости „Бендикс Шер“, а под ним вспыхнуло сообщение: „Матернокс-11“: получено одобрение Управления по контролю за продуктами и лекарствами».

— Двадцать восемьакров, — уточнил Кроу.

— Почему под землей? Из соображений безопасности?

— Совершенно верно.

— И вы считаете, что такая среда будет способствовать работе? Что люди будут выкладываться изо всех сил?

— Как вы находите здешнюю атмосферу, доктор Баннерман? — спросил Кроу.

— Она производит сильное впечатление, — ответил тот. — Это я должен признать. И мне трудно поверить, что тут нет никаких окон.

— Слоуш ничем не будет уступать этому зданию. В формуле дневного света нет никаких тайн — строго говоря, большая часть его спектра довольно плохо влияет на организм. Мы просто использовали данные науки — усилили полезные качества и отфильтровали плохие. Здесь, в здании Бендикс, производительность труда на тридцать процентов выше, чем в обыкновенной рабочей обстановке.

— Хотел бы я посмотреть, как вы пришли к этим данным, — скептически произнес Баннерман.

Монти предостерегающе посмотрела на отца. Пока все шло хорошо, и Монти не хотела, чтобы он все разрушил внезапной вспышкой темперамента.

— С большим удовольствием, — ничуть не смутился Кроу. — Мы были настолько уверены в этих данных, что установили искусственное дневное освещение в наших новых больницах, и убеждены, что оно значительно сократит время выздоровления.

Дух новаторства, царящий в «Бендикс Шер», восхитил Монти. В этом, можно сказать, футуристическом здании, в присутствии столь могущественных и влиятельных людей она испытала чувство, будто ей позволили стать привилегированным членом сообщества, работающего на переднем краю науки.

Рорке провел их в обширную лабораторию, где Монти от зависти потеряла дар речи. Ей никогда и нигде не доводилось видеть такого оборудования, такого порядка: тянулись ряды и ряды белоснежных поверхностей, оснащенных первоклассной лабораторной техникой. Сотрудники, все в белоснежных халатах, казалось, наслаждались пространством и атмосферой сосредоточенной работы; Монти едва ли не физически ощущала, как у нее на глазах происходит нечто очень важное.

Указав на телевизионную камеру над дверью, ее отец с подозрением спросил:

— А это зачем?

— Обеспечение безопасности, — ответил Кроу. — Если кто-то засиживается за работой допоздна или даже в уик-энд и происходит несчастный случай, людям может понадобиться помощь. Служба безопасности присматривает за тем, что происходит в лабораториях, и, соответственно, успевает быстро реагировать.

Рорке провел их и через большинство других лабораторий. Они были разными по величине, но все одинаково хорошо оборудованы. Монти сравнила эту роскошь с их убогим пристанищем викторианских времен. Лаборатория генетических исследований Баннермана могла десять раз разместиться на единственном этаже этого здания. Монти охватил гнев при мысли о том, как они с отцом вели безнадежную борьбу за выживание. Гнев по отношению к правительствам, которые десятилетиями не обращали внимания на важность научных исследований, ко всем этим организациям и фондам, которые заставляли ее отца унижаться в просьбах хоть толики денег. Она посмотрела на него, питая тщетную надежду, что великолепие этого места и его заставит испытать волнение.

— О, мистер Силс! — внезапно повысил голос Кроу, приветствуя длинноволосого человека в белом халате, который только что вышел из одной двери и направлялся к другой. Как только тот осознал присутствие Рорке и Кроу, сразу же расправил плечи и подошел к ним. — Мистер Силс — старший техник нашего отдела генетики. А это доктор Баннерман и его дочь, мисс Баннерман.

Монти обратила внимание на восхищенное выражение его лица, когда Силс, узнав отца, уставился на него, а потом вежливо произнес:

— Очень рад встретить вас обоих.

Ему было примерно лет тридцать, прямые каштановые волосы закрывали лоб и падали на плечи. Когда он привычным движением отбрасывал их назад, было видно серьгу в мочке его левого уха. Он был бы вполне симпатичным, если бы не обильные оспины на коже лица — следы юношеских прыщей.