Алхимик

Но клинок отчего-то опускался медленно, покуда острие его не коснулось лба юноши. Выступила капелька крови.

Всадник был неподвижен. Сантьяго тоже замер. Он даже и не пробовал спастись бегством. Где-то в самой глубине его существа разливалась странная радость: он умрет во имя Своей Стези. И за Фатиму. Стало быть, знаки не обманули. Вот перед ним Враг, а потому смерть не страшит его, ибо Душа Мира существует и через мгновение он станет ее частью. А завтра та же участь постигнет и Врага.

Всадник между тем все не наносил удар.

– Зачем ты это сделал?

– Я всего лишь услышал и понял то, что поведали мне ястребы. Они хотели спасти оазис. Его защитники перебьют вас – их больше.

Острие по-прежнему лишь касалось его лба.

– Кто ты такой, что вмешиваешься в предначертания Аллаха?

– Аллах сотворил не только войско, но и птиц. Аллах открыл мне их язык. Все на свете написано одной рукой, – ответил юноша, припомнив слова погонщика.

Всадник наконец отвел саблю. Сантьяго перевел дух.

– Поосторожней с предсказаниями, – сказал всадник. – Никто не избегнет того, что предначертано.

– Я видел войско. Я не знаю, чем кончится сражение.

Всаднику понравился такой ответ, но он медлил спрятать саблю в ножны.

– А что здесь делает чужеземец?

– Я ищу Свою Стезю. Но тебе не понять, что это такое.

Всадник вложил саблю в ножны. Сокол у него на плече издал пронзительный крик. Напряжение, владевшее Сантьяго, стало ослабевать.

– Я хотел испытать твою отвагу. Ничего нет важнее для тех, кто ищет Язык Мира.

Юноша удивился. Всадник рассуждал о вещах, в которых мало кто смыслил.

– Кроме того, нельзя расслабляться ни на миг, даже когда одолел долгий путь, – продолжал тот. – И нужно любить пустыню, доверять же ей полностью нельзя. Ибо пустыня – это испытание для человека: стоит отвлечься хоть на миг – и ты погиб.

Его слова напомнили Сантьяго старого Мелхиседека.

– Если к тому времени, когда придут воины, голова у тебя еще останется на плечах, разыщи меня, – сказал всадник.

В руке, которая совсем недавно сжимала рукоять сабли, теперь появилась плеть. Конь рванулся, снова взметнув тучу пыли из-под копыт.

– Где ты живешь? – крикнул Сантьяго вслед.

Всадник на скаку ткнул плетью в сторону юга.

Так юноша повстречал Алхимика.

***

На следующее утро под финиковыми пальмами оазиса Эль-Фаюм стояли две тысячи вооруженных людей. Солнце было еще низко, когда на горизонте показались пятьсот воинов. Всадники проникли в оазис с севера, делая вид, что пришли с миром, и пряча оружие под белыми бурнусами. Лишь когда они подошли вплотную к большому шатру вождей, в руках у них оказались ружья и кривые сабли. Но шатер был пуст.

Жители оазиса окружили всадников пустыни, и через полчаса на песке лежали четыреста девяносто девять трупов. Детей увели в пальмовую рощу, и они ничего не видели, как и женщины, которые оставались в шатрах, молясь за своих мужей. Если бы не распростертые тела погибших, оазис выглядел бы таким же, как всегда.

Уцелел только тот, кто командовал конницей, налетевшей на Эль-Фаюм. Его привели к вождям племен, и те спросили, почему он дерзнул нарушить Обычай. Он отвечал, что его воины, измучась многодневными боями, голодом и жаждой, решили захватить оазис и потом вновь начать войну.

Вождь сказал, что как ни сочувствует он воинам, но нарушать Обычай не вправе никто. В пустыне меняется под воздействием ветра только облик песчаных барханов, все же прочее пребывает неизменным.

Военачальника приговорили к позорной смерти: не удостоив ни пули, ни удара сабли, его повесили на засохшей финиковой пальме, и ветер из пустыни долго раскачивал его труп.

Вождь позвал чужестранца и вручил ему пятьдесят золотых монет. Потом снова рассказал историю Иосифа и попросил юношу стать своим Главным Советником.

***

Когда зашло солнце и на небе тускло (потому что было полнолуние) засветились первые звезды, Сантьяго пошел на юг. Там стоял только один шатер, и встречные говорили ему, что место это излюблено джиннами. Однако он уселся возле шатра и стал ждать.

Алхимик появился нескоро – луна была уже высоко. С плеча у него свисали два мертвых ястреба.

– Я здесь, – сказал Сантьяго.

– И напрасно. Разве ко мне ведет твоя Стезя?

– Идет война. Мне не пересечь пустыню.

Алхимик спешился и знаком пригласил Сантьяго войти в шатер, – точно такой же, как и у всех жителей оазиса, если не считать убранного со сказочной роскошью шатра вождей. Сантьяго искал взглядом тигли и горн, стеклянные алхимические реторты, однако ничего не нашел, кроме нескольких растрепанных книг и покрывавших ковер листов с какими-то таинственными рисунками.

– Садись, я приготовлю чаю, – сказал Алхимик. – Поужинаем этими ястребами.

Юноша подумал, что это те самые птицы, которых он накануне видел в небе, но вслух не сказал ни слова. Алхимик растопил очаг, и вскоре шатер заполнился ароматом жареной дичи. Он был вкуснее дыма наргиле.

– Зачем ты хотел меня видеть?

– Все дело в знаках. Ветер рассказал мне, что ты придешь и что тебе потребуется моя помощь.

– Нет, это не я, это другой путник – англичанин. Это он искал тебя.