Алхимик (ЛП)

— Принцип проклятия довольно прост, — сказал доктор Дессалин. — Осуждающее изложение не требует определенных слов. Если оно искреннее, если оно исходит от сердца, этого достаточно. Сразу же после заклинания обличитель втыкает булавку в чучело — куклу, если хотите. Существо, представленное куклой, мгновенно падает в обморок и выздоравливает только тогда, когда булавка удаляется.

— Кукла? — с опаской спросил Бликер. — Кукла Сасанова?

Доктор Дессалин тонко улыбнулся. — Ничего подобного, мистер Бликер. Кукла, которую мы имеем в виду, это модель завода, которую мистер Цельс принес из вашего офиса именно для этой цели. Для булавки мы можем использовать почти все — нож, линейку... этот нож для вскрытия писем тоже подойдет.

— Понятно, — сказал Бликер. Он повернулся к Цельсу. — Я полагаю, вы собираетесь сотворить это проклятие?

— Нет, мистер Бликер! — быстро сказал Дессалин. — Только не мистер Цельс. Вы не должны просить его проклинать своего собственного ребенка! Даже если он попытается, из лояльности к вам, это, вероятно, не будет полностью эффективным, потому что он не может быть искренним на необходимом подсознательном уровне.

— Ну, тогда, — мрачно сказал Бликер, — кто же это сделает? Вы, доктор Дессалин?

Жрец вздохнул. — Я мог бы это сделать, но мне нужно было бы время для необходимых приготовлений, и я должен был бы собрать подходящих помощников со специально настроенными барабанами. Это можно сделать только в Порт-оф-Спейн, и это означало бы задержку на несколько дней. Драматический эффект вызова точного времени будет потерян. Сасанов не будет уверен, что отключение было вашим прямым действием.

— Значит, я должен понимать, — медленно произнес Бликер, — что никто ничего не может сделать здесь и сейчас?

— Мы намерены попытаться, Энди. Цельс нерешительно посмотрел на своего начальника. — Надеюсь, бюджет выдержит еще одного консультанта?

— Полагаю, что так.— Бликер повернулся к Пфеннигу. — Генри, сколько будет стоить это колдовство?

Инспектор поправил пенсне и принялся изучать бухгалтерские документы. — Зависит от того, будем ли мы начислять его как обычные операционные расходы, или нам придется амортизировать его как капитальные затраты, возникающие в результате передачи активов, удерживаемых более шести месяцев. Он прочистил горло. — Я должен признаться, что у меня были проблемы с получением четкого ответа от сотрудников отдела внутренних доходов…

— Неважно, — поспешно сказал Бликер. — Если нам действительно нужен еще один консультант для колдовства, мы не можем беспокоиться о расходах.

— Нам нужен кто-то с необычной квалификацией, Энди, — сказал Арнольд Грюн. — Мы проанализировали его профиль. Как минимум, он должен быть специалистом в физике и химии с международной репутацией. Он должен быть человеком убежденным и не поддаваться тонким нюансам в своих убеждениях.

— «Как любопытно», — подумал Бликер. — «Не так много месяцев назад мне пришлось втиснуть алхимическую группу им в глотку. Теперь они все говорят мне, как это должно работать».

— Короче говоря, — заключил Грюн, — он должен быть ученым литератором, искренним, но красноречивым в импровизированной научной проповеди.

— Все это прекрасно, — сказал Бликер, — но где вы найдете такого человека в течение оставшегося часа?

Дверь распахнулась.

Вошли Патрик и незнакомец.

— Господа, — торжествующе объявил Патрик, — профессор Макс Клаппрот!

Как один человек, вся группа встала. Патрик представил их друг другу.

Бликер с интересом разглядывал новоприбывшего. Профессор Клаппрот был крупным мужчиной с бритым черепом, проницательными голубыми глазами и любопытным четырехгранным носом. Бликер никогда раньше с ним не встречался, но знал его понаслышке.

Тексты профессора Клаппрота по физической химии были эталонами в американских университетах на протяжении четверти века. Его исследования и публикации в области теплообмена, катализа и парофазных реакций были классикой, а его работа по скорости реакции принесла ему Нобелевскую премию. Все это он сделал с чистотой, логикой и экономией концепции, которая была одновременно вдохновением и отчаянием его последователей во всем мире. Он отклонил бесчисленные предложения от промышленности, но свободно согласился на консультационные задания, исходя из теории, что когда он работает для любого, ему не нужно сдерживать свой язык, ни для кого. Несмотря на его откровенную независимость, и, несмотря на то, что он взимал почасовую плату, запрашиваемую большинством других консультантов за день, он был настолько востребован, что мог выбирать задания, которые действительно его интересовали. Он с удовольствием несколько минут изучал схему работы, а затем указывал встревоженному клиенту на ошибки в конструкции, для исправления которых требовались сотни тысяч долларов. Он не терпел никаких глупостей. Была апокрифическая история, что он уволил аспиранта, который предложил в качестве своей кандидатской диссертации тему «Аспекты свободной воли броуновского движения».