Алкид: Начало (СИ)

Отбив атаку сатира, воин открылся и напоролся сразу на шесть копий. Но вот только улыбка на его устах появилась после смертельного ранения.

— Сегодня я иду в Элизиум, — произнёс солдат тихо и схватил все копья своими руками. А затем дёрнул на себя и спрыгнул со стены, забирая с собой шестерых.

Битва была в самом разгаре. Ворота более-менее держались, а вот стены давно пали. Бои перешли на улицы города, но воины даже не думали об отступлении, ведь там, в стане врага дерутся герои. За них. И ради смельчаков, солдаты были готовы драться до конца.

Чёртов монстр. Простые мечи не берут его шкуру, топоры тоже, копья просто вонзаются в кожу, причиняя лишь неудобства ему. А вот Дюрандаль режет мясо прекрасно. Но регенерация чудища невероятна. Буквально за мечом вырастала новая шкура и мясо. А Харп Персея был бесполезен, ведь регенерация была естественной. Поэтому полубог сейчас делал то, что умел — буквально повиснув на руке монстра, он не позволял ему прихлопнуть меня. Единственный выход — добраться до головы.

— Персей! — заорал я сквозь ночной дождь, который неожиданно начался пять минут назад.

— Лезь! Я тут продержусь! И, эх!

Я считал его нехорошим человеком, который убьёт Медузу по велению богов, но теперь я понимаю, что он не такой. Этот оскал, эта хватка — он готов умереть за всех и за победу. Если мы выживем, я точно куплю ему кружку вина в местном пабе. Нормальный парень, всё-таки.

— Персей! С меня вино!

— Ловлю на слове! Не рыпайся ты, свинья! — заорал он, протыкая шкуру Харпом.

Чёрт, лезть по мокрой шкуре очень неудобно и опасно — можно сорваться вниз легко. Благо, свинья тупая. Нет, чтобы бросить булаву и прихлопнуть меня или прихлопнуть рукой, на которой Персей, но нет — булава в руке, а полубога он пытается сбросить движениями руки. Но слишком сильно герой вцепился в шкуру. Так что — не судьба. Рывок, ещё один — перехватить Дюранду и вонзить в кожу, чтобы получить опору. Подтянутся, быстро вытащить и вновь вонзить. Монотонно, но эффективно. Да и только этот клинок может пробить шкуру насквозь. Копьям я не доверяю — могут обломаться, поэтому приходится лезть лишь при помощи меча. А что было бы, если бы я создал Харп, к примеру? Всё, финита ля комедия. Чёрт, он ещё трясётся, заставляя меня крепче держаться за меч. Проклятие.

И вот, спустя где-то пятнадцать минут, мне удалось забраться на правое плечо монстра. И вот отсюда можно начать отрубать ему голову. Дюрандаль плюс «Самопожертвование» должны срубить ему её, но вот проблема — хватит ли длины лезвия для широкого удара? Хотя, чихать. Не проверю, не узнаю, а каждая минута — это жизнь солдата внутри Афин. Спасибо Киё, я теперь знаю, что чудовища в городе. Значит, надо торопится. Хватаю Дюранду правой рукой и выдыхаю.

— Sacrificium, — тихо произношу, и по руке струится серебристо-красная энергия. Мало, больше. Половина HP и SP… Мало. Ещё четверть Ки. Молодость в топку, сейчас надо ударить. Лезвие приобрело розовый оттенок и увеличилось в длине. Хм… Думаю, такого хватит. А ещё этот огонь шикарно плавит плоть, проверено неоднократно. И только я замахнулся для удара, как…

— Проклятие! — монстру удалось сбросить Персея, который полетел прямо на острые скалы за лесом. Чёрт, не смогу его спасти. Не бог я, и крыльев нет. Значит, пора убивать. Меч в сторону, ногу вперёд, и рывок. Лезвие с хлюпающим звуком впивается в шею и начинает резать её, пока я бегу к левому плечу. Добежав, я прыгнул и вонзил всё ещё работающее «Самопожертвование» в глаз, пробивая его и мозг вепречеловека. Чудовище завопило и захрюкало, а потом, почти мгновенно, затихло. Тело обмякло, руки упали, а тело начало свой путь к земле.

— Киё, пора, — шепчу я и спрыгиваю с монстра.

— Монстры отступают! Бей их!

Громкий звук падения ознаменовал падение предводителя. После этого чудовища пустились в бегство, бросая оружие по пути. Животный страх поселился в них, заставляя бежать из последних сил. А вот воины наоборот приобрели уверенность и отвагу. Сорвавшись с мест, солдаты начали преследовать монстров. Но их триумф был прерван кавалеристами, которые настигали и добивали убегающих.

— Хе, у меня двадцать, — сказал один из солдат, снимая шлем.

— Тридцать пять, — произнёс второй, утирая кровь со щита. Теперь можно было расслабится — чудовища бегут, а кавалерия убивает остатки. Эта битва была выиграна, несмотря на численный перевес и непогоду. Да и ночью сражаться не очень хорошо. Но падения вожака резко изменило курс дел. Ныне люди гонят нелюдей прочь из города, настигая на равнине и добивая. Это был истинный триумф. Триумф, достигнутый героизмом и стойкостью. Но далась она высокой ценой…

… В тот день погибло пять тысяч солдат и один полубог.