Алкины песни

В технический вуз Зина поступила тоже потому, что так хотел папа. И, откровенно говоря, институт ей сначала не понравился. Но только сначала. Проучившись год, она ясно представила себе, что такое инженер, и удивлялась тому, что когда-то мечтала стать учительницей русского языка и литературы, как мама. Эта профессия казалась ей теперь скучной, а главное — очень легкой. А Зина хотела быть там, где труднее. Учительница и инженер!.. Второе слово даже звучит как-то более гордо и… И хорошо, что так хотел папа, — замыкался круг ее мыслей.

Встряхнув головой, Зина смотрела на трепещущие в реке солнечные блики и снова начинала думать о маме. Она уже ждет телеграммы о выезде Зины и по нескольку раз в день заглядывает в почтовый ящик, приколоченный к двери. А я вот сижу здесь и жду кого-то… Мама бы обязательно спросила: «Зиночка, а как на это посмотрит папа?» И в самом деле, что бы он сказал о Павлике?

Зина вздрогнула от такой мысли, а потом рассмеялась. До чего не додумаешься, сидя в одиночестве у реки! При чем тут Павлик? Вернее, при чем папа? Или нет, почему папа? А может быть…

Разобраться, кто при чем, Зина так и не могла и с досады стукнула кулаком по краю лодки. От ее движения лодка качнулась, и Зина испуганно соскочила на берег. И только тут обнаружила, что солнце поднялось довольно высоко, а Павлика нет.

Днем Зина приходила на реку искупаться. А может быть не только искупаться, но и взглянуть, здесь ли лодка. Лодка покачивалась на зеленоватых волнах, привязанная к коряге. Это почему-то раздражало Зину, и она думала: «Все равно дождусь, хоть и практика закончится…»

Через неделю снова была утром у лодки. Устроившись поудобнее, она насмешливо смотрела куда-то вдаль, на другой берег, дрожащий в синеватом предутреннем тумане. В душе она смеялась над собой. «Зачем пришла, дура? Ну и сиди вот здесь, как пень»… Что-то поднималось у нее внутри непокорное, гордое и вместе с тем беспокойное, щемяще-тоскливое. И все-таки она знала, что будет сидеть здесь и ждать.

Зина привыкла глубоко осмысливать происходящее вокруг, добираться до сути каждого явления и оценивать его беспристрастно, даже если при этом страдает ее гордость и самолюбие. Но сейчас впервые в жизни она не могла разобраться в происходящем, дать правильную оценку своим действиям и поступкам. Ну, в самом деле, что ее заставляет сидеть здесь и ждать его? Любовь?

«Глупости. Любовь не может начаться так вот, ни с того, ни с сего, — думала Зина. — Да и уеду скоро. Но и уехать, не выяснив чего-то… Но чего?»

Мысль ее не находила дальше опоры, блуждала где-то в темноте и возвращалась к исходному — почему?

Встречая нового человека, Зина сразу и почти безошибочно определяла его характер. «Бирюк и… и грубиян, кажется», — подумала она о Павле.

Однако через день на реке убедилась, что он совсем не похож на грубияна, да и, пожалуй, на бирюка. Просто в его характере была некоторая замкнутость и большое упрямство, что иногда принимают за грубость. Этот человек, видимо, медленно и нехотя открывался людям. А Зине всегда хотелось сделать то, что недоступно другим…

Сейчас, сидя на носу лодки, она поглядывала на молчаливого Павла. Зина видела, что он был недоволен. «Интересно, что он думает обо мне?» Она рассмеялась и спросила:

— Павлик, скажи честно, что ты думаешь обо мне?

— Я? — Павел поднял на нее глаза и смутился. — Я ничего не думаю. То есть я думаю, но… — и замолчал.

Лодка быстро скользила по воде. Павел неожиданно направил ее в заросший ветлам и заливчик, заглушил мотор и поспешно схватил спиннинг.

— Щуки здесь попадаются огромные… Сейчас попробуем…

Он размахнулся удилищем. Катушка разматывалась с легким жужжанием, и блесна упала далеко от лодки. Выждав несколько секунд, Павел начал подматывать леску.

Зина и раньше видела, как рыбачат спиннингом, и без всякого интереса наблюдала за действиями Павла, думая о том, что он так и не ответил на ее вопрос, да и вообще вряд ли ответит когда-нибудь.

Павел усиленно хлестал по заливчику спиннингом, но рыба не попадалась. Но он все же продолжал забросы, лишь бы не остаться без дела. Тогда она опять что-нибудь спросит, а что отвечать — он не знал.

— Здесь и рыбы-то, наверное, нет, — заметила Зина, опуская в воду руку. — Поедем в другое место. Ой!..

Лодка чуть не перевернулась от резкого толчка: Павел слишком неосторожно сделал подсечку.

— Села! — крикнул он, задыхаясь от волнения. — Огромная, дьявол. Только бы не сошла. А ты говоришь — нету рыбы! — возбужденно сказал Павел, не замечая в охватившем его спортивном азарте, что говорит Зине «ты». Не заметила этого и сама Зина. Она только поняла, что на крючок поймалась большая рыба. Туго натянутая леска со звоном рассекала воду с правой стороны лодки. Потом леска вдруг сразу ослабла, и сердце у Зины заколотилось.

— Ой! Ушла, сорвалась!

— Не сошла, погоди… — бросил ей Павел, торопливо вращая катушку.

Леска снова натянулась. И в это же время из желтоватой глубины, согнувшись дугой, показалась огромная рыба. Сверкнув белесым брюхом, она снова исчезла в глубине.

— Ушла, Павлик, ушла!..