Алкоголик

Чиж с глубокомысленным видом потер ладонью лоб, чтобы на всякий случай скрыть выражение своего лица. "Тоже мне - друг выискался... О жизни поговорим... Соскучился он, видите ли! Каждую неделю домой забегает высматривает, вынюхивает, мотает на ус... А теперь он, видите ли, соскучился! Сабантуйчик решил организовать. Ради бога! Но без меня!"

- Не знаю, Иван Иваныч, - ответил он, старательно тараща на Лаптева честные, оловянные глаза. - Работы до черта. Вот возьмем Абзаца...

- Да нет никакого Абзаца, - сказал Лаптев. - Просто нету. За нос тебя водят твои стукачи, а ты и поверил. Забудь ты об этом, Гаврилыч.

- Не могу, - честно признался Чиж. - Имеется заявление от гражданина Кондрашова, протокол осмотра места происшествия и агентурные данные, не доверять которым у меня нет оснований. Абзац на сегодняшний день единственный наш подозреваемый, и эта версия на данный момент тоже единственная. Если появятся другие, я ими займусь.

- Ну разве что в качестве версии, - недовольно проворчал Лаптев. Жена-то пишет? - неожиданно спросил он, резко меняя тему разговора.

- Зачем, собственно? - удивился Чиж. - Хотя пишет, конечно. Открытки присылает - на Новый год, ко дню рождения... Ах да! Еще ко дню милиции.

- Угу, - сказал Лаптев. - А ты?

- А что - я? - округлил глаза Чиж. - Я читаю...

- Ну и правильно, - неожиданно сказал Лаптев, убирая в футляр очки. Всю карьеру она тебе загубила, чертова баба. Генерал ей, видите ли, понадобился. Нормальная жена должна сделать генерала из собственного мужа, а не искать генералов на стороне... Ты со мной согласен?

Чиж поспешно опустил глаза и придал лицу каменное выражение, борясь с острым желанием выбраться из-за стола, взять этого идиота за шиворот и пинками вышибить вон из кабинета. У Чижа возникло подозрение, что Лаптев нарочно делает ему больно, чтобы посмотреть, как он будет корчиться. "Да нет, - подумал он, стискивая под столом кулаки. - Просто Лапоть дурак, сам не знает что несет. Заботу проявляет, ведет задушевный разговор. Что с него, убогого, возьмешь?"

- Извините, Иван Иваныч, - пробормотал он, изо всех сил контролируя голос, - что-то не хочется на эту тему говорить. А насчет генерала... Сделать из меня генерала не так-то просто. Боюсь, это даже вам не по плечу.

- А вот это мы еще посмотрим! - с непонятным энтузиазмом воскликнул Лаптев. - Мужик ты грамотный, работник отличный, так что ничего невозможного для тебя на этом свете нет. Как в песне поется: нам нет преград ни в море, ни на суше. Я еще к тебе на прием записываться буду! Ты мне еще выговора будешь объявлять - с занесением и без...

- Выговор с занесением в грудную клетку, - прошептал ошеломленный этим беспричинным взрывом начальственного энтузиазма Чиж.

Это было первое, что пришло ему в голову, и он произнес эту старую армейскую шутку просто для того, чтобы заполнить паузу. Шутка была глупая сама по себе, да к тому же еще и совершенно неуместная, но Лаптев в ответ на нее расхохотался, опасно откинувшись назад на саморассыпающемся стуле.

- Веселый ты мужик, Николай Гаврилович, - проговорил он, одной рукой хватаясь за край стола, чтобы не упасть на пол вместе со стулом, а другой, в которой был зажат футляр с очками, утирая несуществующие слезы. - Ладно, работай, не буду тебя отвлекать. Только насчет этого... Абзаца, да?., ты хорошенько подумай. Мешать я тебе не стану, но лично мне кажется, что ты только время впустую потратишь, гоняясь за этой тенью.

- Хорошо, я подумаю, - пообещал Чиж, чувствуя, что ему действительно есть о чем подумать.

Когда Лаптев наконец-то ушел, майор вынул из мятой пачки сигарету и закурил, задумчиво глядя вслед удалившемуся начальнику. Такие визиты Лаптева были регулярными: подполковник посвящал гораздо больше времени наблюдению за своими подчиненными, чем того требовали инструкции и интересы дела. Но впервые он вел себя так странно и непонятно. У Чижа складывалось впечатление, что подполковник был слегка не в себе, когда прочил ему великое будущее и отговаривал тратить время и силы на поимку Абзаца. Или это он так шутил? Странные, однако, у него шутки...

Чиж почувствовал, как в нем мутной волной нарастает раздражение. Этот процесс всегда напоминал ему то, что происходит внутри выгребной ямы в жаркую погоду, если бросить туда килограммовую пачку дрожжей. Пенящееся дерьмо, увеличиваясь в объеме, поднимается из темной вонючей глубины, переливается через край и растекается по всему двору. Тут уж становится не до умозаключений. Человек мечется как угорелый и совершает глупости одну за другой. Может быть, Лаптев рассчитывал именно на это, с завидной точностью раз за разом ударяя Чижа в болевые точки? Ведь ничего же не забыл! Жена, карьера, здоровье... Даже по музыке прошелся, хотя без этого вполне можно было обойтись. Что же это было все-таки?