Альковные секреты шеф-поваров

И остальные получат: и Макгриллен, и Рэдден, гребаное ничтожество, и этот педик Иэн. Презирали меня, сволочи, смотрели свысока! И шлюха Люси… Зря я ее не трахнул, когда была возможность. Она ведь хотела меня, дрянь, аж скулы сводило, а я, дурак, не замечал. И Шеннон, такая прошмандовка, если уж со Скиннером трахалась, то и со мной бы…

Скиннер тем временем увлеченно флиртовал с барменшей: хи-хи, ха-ха, ухмылочки… Вот подлец, думал Кибби, скрипя зубами. Ведь он с моей сестрой встречается!

С моей сестрой!.. Скиннер, животное!

– Смотри, Скиннер, – прошипел он ему на ухо. – Если обидишь мою сестру…

Тот резко повернулся к нему – барменша как раз отошла за пивом.

– Я никогда, запомни, никогда не сделаю ей ничего плохого! – сказал он с такой искренней страстью, что Кибби почувствовал себя идиотом.

– Угу… она за порог, а ты с другими девками…

– Да я пива нам заказал! Расслабься уже, Брайан!

Барменша вернулась с двумя кружками, и Скиннер снова расплылся в улыбке.

Кибби смотрел на ненавистный профиль врага и воображал, как вопьется в него ногтями. И вдруг бритва смутного узнавания полоснула по сердцу, а в ушах загремел голос из прошлого:

Я тебе член отрежу! Так и знай! Он все равно сгниет и отвалится, если будешь с этими шлюхами якшаться…

Нечеловеческий тон, язвительно искривленные губы, злобная простота угрозы – реплика легко могла принадлежать Скиннеру. Однако произнес ее не Скиннер.

Воспоминание включилось с легким щелчком. Однажды отец заметил его в компании Анжелы Хендерсон и Дионы Маккиннес. Они остановились поболтать, только и всего. А он проходил мимо – сгорбившись, шаркая ногами – и проколол сына тяжелым сатанинским взглядом, выстудившим в жилах кровь. Когда Кибби вернулся домой, отец метался по комнате и неразборчиво бурчал. Увидев сына, он схватил его за плечи своими стальными клешнями, обдал невыносимым спиртным духом, опалил огнем гневных глаз, обрызгал слюной – и запретил на пушечный выстрел подходить к этим грязным шлюхам, которые прогнили от СПИДа, потеряли стыд и в два счета могут поломать юноше жизнь; и пригрозил своими руками отрезать…

Нет. Он был не в себе. Он сам потом признался.

На следующий день отец подошел к нему, корчась от нестерпимого похмельного стыда. Избавившись от жуткого демона, он снова превратился в доброго и мягкого человека.

– Брайан, я себя вел как дурак… извини. Набросился, наорал… Просто был не в себе. Не в себе… Понимаешь, сынок? Ты хороший парень, и я хочу уберечь тебя от своих… от ошибок, которые в твоем возрасте так легко совершить. Прости старого дурака… Мир, дружба?

Это было жалкое зрелище: извивающийся, извиняющийся, изнывающий от стыда отец. Потом они сели смотреть «Стар-Трек», и Кит Кибби с фальшивым жаром говорил, что «Новое поколение» куда лучше исходного сериала: и сюжет глубже, и характеры героев лучше проработаны, и спецэффекты гораздо внушительнее… Брайан места себе не находил. Пытка была похлеще, чем вчера. Ему опять хотелось лишь одного: чтобы этот несчастный человек замолчал.

Что ж, его отец проявил слабость. Бывает с каждым. Но сейчас не время думать о слабости!

Кибби внезапно осенила удачная мысль.

– За бирмингемских комаров! – провозгласил он, салютуя стаканом.

Скиннер дернул плечом, впервые почувствовав нешуточный страх. Кибби глядел на него с ехидной всезнающей ухмылкой; удар нужно было парировать.

– Ну что ж, за комаров в Бирмингеме! – Скиннер тоже поднял стакан. – И за походников на Ибице!

Теперь настал черед Кибби ошарашенно хлопать глазами.

Кэролайн торопливо шагала по Хендерсон-стрит, поминутно срываясь на бег. Впереди показалась река. По воде танцевали лунные блики. Запыхавшись, она остановилась у парапета. В желудке тяжело ворочался плотный ужин. Легкие никак не могли напиться ночным воздухом. Мимо прошли два парня, один из них что-то сказал. Кэролайн не уловила смысла: в ушах грохотали выдержки из отцовского дневника вперемешку с туманными откровениям Беверли.

Отец… алкоголик. Невозможно, невозможно! Разве бывает, чтобы пьянство так меняло человека? Память подсовывала тусклые обрывки из детства, слишком короткие, но многозначительные: доносящийся из кухни крик, рыдания матери… Маленькая Кэролайн захныкала, хотела пойти посмотреть, да Брайан не пустил. Он уложил ее в кровать, укрыл одеялом… Наутро мать была не в духе, отец убито молчал. Должно быть, мучился от похмельного стыда.

Брайан… Насколько это его коснулось? Как часто ему приходилось защищать сестру? Он старше и наверняка помнил мерзости, которых она по малолетству просто не понимала.

В животе ходили судороги, Кэролайн боялась, что ее стошнит. Густой туман, висевший над заливом, рассеялся на ветру. Ему на смену пришел ледяной противный дождь. Вытащив из кармана промокших джинсов мобильный телефон, Кэролайн обнаружила, что на карте не осталось минут.

Нулевой баланс… Черт!

Она снова ударилась в бег, жалея, что не переобулась дома в кроссовки. Словно подслушав ее мысли, на скользком булыжнике подвернулся каблук. В лодыжке хрустнуло. Кэролайн упрямо заковыляла вперед, плача от боли и досады.