Альковные секреты шеф-поваров

– Увы, мадам. Налицо все признаки типичного пьяного загула: с драками, алкогольным отравлением и прочими прелестями. – Он покачал головой. – Посмотрите на его синяки! Такую картину можно увидеть каждые выходные в травматологическом отделении скорой помощи. Пьяных драчунов туда дюжинами привозят. А ожог на щеке – однозначно от сигареты. Весьма типичный синдром. Стремление причинить себе боль на пике алкогольной депрессии. Вы ведь недавно потеряли отца…

– Да я вообще не пью! – воскликнул Кибби.

– А ваш сын тем временем утверждает, что не пьет, – продолжал доктор чуть не со смехом, наблюдая за вскочившей в волнении Джойс. – И в эти выходные якобы никаким загулам не предавался… Должен вам сказать, миссис Кибби, что алкоголизм – очень серьезное заболевание. И если Брайан будет запираться, это ни к чему хорошему не приведет.

Какой ужас, думала Джойс, теперь моего сына обвиняют в том, что он скрытый алкоголик! Бедный мальчик даже расплакался, пытаясь доказать, что он не пьет, а мерзкий доктор только ухмыляется!

– Но послушайте, мой сын действительно не пьет! – заявила она гневно. – В эти выходные он ездил на конвент «Стар-Трека»! – Она пристально посмотрела на Кибби. – Правда, Брайан?

– Да! Да! С Иэном! Ездили на конвент! Он все время был рядом! Он подтвердит – я вообще ни капли в рот не беру! – Кибби покраснел и перешел на визг. Лицо покрылось испариной, несправедливость происходящего резала по сердцу как ножом. – Я приболел, вернулся в гостиницу, лег спать пораньше! А утром встал с синяками… Я ничего не пил!

– Ну, это еще надо доказать, – хмыкнул доктор.

Он повидал на своем веку немало алкоголиков и отлично понимал, что порой они бывают весьма изобретательны в попытках скрыть свой недуг.

– Вы получите доказательства, мистер Крейгмайер! – заносчиво заявила Джойс, направляясь к двери. – Пойдем, сын!

И они удалились гуськом: впереди мать с гордо вскинутой головой, а следом красный как рак, фыркающий от негодования Кибби.

На работу он вышел к концу недели, хотя синяки и шишки по-прежнему были, так сказать, налицо. На расспросы коллег Брайан отвечал вяло, тусклым голосом, испытывая острую жалость к самому себе. Слава богу, от издевательств Скиннера он был на время избавлен: мучитель взял отгул, чтобы подготовиться к назначенному на следующую неделю собеседованию.

Все выходные Кибби просидел дома. Его собеседование тоже приближалось, надо было готовиться. Помимо этого, сил у него хватало лишь на то, чтобы забраться на чердак и повозиться с железной дорогой. Он запустил по рельсам любимый «Город Ноттингем» и наблюдал за ним, прищурясь, представляя, что сидит вместе с Люси в купе первого класса. Люси была одета в викторианское платье с глубоким декольте. В реальности ее грудь была не так уж велика, однако для полноты картины он ввел определенные анатомические поправки. Когда поезд миновал Западный Хайленд, покачиваясь и сверкая окошками не хуже «Восточного экспресса», Кибби задернул шторки и начал распутывать шнуровку на ее корсете.

Крейгмайер считает, что это не опасно…

– Ах, Брайан! Остановись… Мы не должны… – умоляла Люси, возбужденно дыша.

– Поздно, малышка! Назад дороги нет… Ты и сама хочешь…

Грех, это грех! Надо остановиться…

Но действительно, назад дороги не было: горячее семя брызнуло в носовой платок… Вконец обессилев, Кибби улегся на дощатый пол.

Боже, Боже, прости меня! Я постараюсь, я больше не буду… Пожалуйста, перестань меня наказывать!

17 Собеседование

Боб Фой сидел в своем кабинетике на промежуточном этаже и, подавшись вперед, изучал висящий на стене внушительный календарь, испещренный аккуратными разноцветными пометками. Система обозначений была продумана до мелочей и соблюдалась с религиозной тщательностью: каждый оттенок символизировал определенную фазу инспекционного процесса. Однако календарь, подобно большинству артефактов такого рода, давал весьма идеализированную версию истинного положения вещей. Фой скроил трагическую мину: назревали перемены, а он перемен не любил, особенно тех, которые были ему неподконтрольны. Кандидаты на должность старшего инспектора, помимо собеседования с Фоем и Купером, должны были выдержать экзамен перед членами Комитета общественного здравоохранения; при этом ни один из соискателей, по мнению Фоя, не дотягивал до нужного уровня.

И тем не менее…

Дэнни Скиннера после скорбного казуса с докладом Кибби словно подменили: он подтянулся, навел порядок в отчетах и начал в числе первых появляться на работе. Брайан Кибби, напротив, совсем расклеился. Айткен и Макги оказались вне игры – первый уходил на пенсию, а второй получил долгожданный перевод в Глазго, – что, в сущности, оставляло трех кандидатов: Скиннера, Кибби и «эту девчонку», как Фой про себя привык называть Шеннон Макдауэлл.

Шеннон отстрелялась первой, продемонстрировав недюжинную эрудицию и богатый опыт. Ее старания, однако, были напрасны: Фой с Купером втихаря подредактировали ее личное дело, переправив некоторые плюсы на минусы, и сфабриковали списочек причин, по которым она якобы была недостойна ответственного поста.