Алькурд Пардес I. День Мира (СИ)

Серебристая броня потускнела, будто покрывшись патиной. Тевтат пытался сопротивляться, но это оказалось бесполезным. Очень скоро его руки и ноги обвили огромные светящиеся черви. Тевтат не мог пошевелить даже пальцами — обмотанными противником и плотно прижатыми к телу. Ослабевающая броня стремительно проминалась. Червяки стягивали свою добычу всё сильнее, отметины на серебряном металле становились глубже, а старания гигантского воина всё менее действенными.

А потом энергетические остатки Шаабы вспыхнув белым пламенем, разрезали протектора Лесанти на множество частей и беззвучно взорвались. Волна мощного энергетического выброса прокатилась по комнате, практически не касаясь реального мира. Лишь белесые волосы не приходящего в себя Марка Агнера легонько качнулись, как будто осторожно тронутые летним ветерком. Длинные белые лучи света вырвались из окон и дыр в потолке — последствий жаркой битвы двух потусторонних существ.

Когда белизна рассеялась, в комнате больше не было никого, кроме двух неподвижно лежащих на полу мужчин. Тысячи серебряных искр медленно, словно сверкающие драгоценные пылинки опускались вниз и гасли, едва достигнув пола.

Глава 18

Преданность Императору—

Первостепенный долг, почётная

обязанность и великая радость.

Каждый должен занимать то место,

что отведено ему круговоротом

жизни. Часть Неба струится в крови

любого кинтийца..

Отделение о. Ярн — это огромная

ошибка наших отцов. Мы не должны

расплачиваться за их гордыню, что

принесла лишь нищету и позор.

(Новое национальное движение “Ярн”. Из агитационной листовки)

Никро невольно замер у входа в разгромленную столовую, ставшую полем боя. Помещение выглядело так, будто бы пережило бомбежку. Зияли огромные дыры в потолке, стены выглядели так, словно беспощадное время глумилось над ними несколько веков. Столы и стулья размётаны — большинство сломаны, искорёжены и скручены. Несколько декоративных колонн начисто снесены. Их остатки острыми сталактитами свисали с потолка, готовые вот-вот обрушиться.

Среди этого разгрома не сразу можно было заметить два неподвижно лежащих тела.

Первыми к раненному Лесанти бросились Найа и Рен. Никро последовал за ними медленно, на негнущихся ногах. Взгляд туманился, детали происходящего смазывались. Лишь два ярких пятна, пробегающих мимо, рыжели перед глазами.

Цепочка мыслей была быстрой, как мчащийся на всех парах товарный состав и сбивающей с ног точно выстрел в грудь из двустволки.

Локк заставил себя не продолжать мысленные рассуждения. Никро не хотел думать на эту тему подробнее. Он не решался судить о дальнейшей судьбе инструктора рукопашного боя. Принимал как сухой факт, информацию, которая сама по себе возникла в его голове при взгляде на медленно подползающую к ногам лужу крови. Карл Лесанти больше не сможет руководить операцией.

Теперь вся ответственность лежит на нём. Теперь он — Никро — главный.

Всё происходящее вокруг потускнело, детали внезапно стали очень смутно осознаваться.

Неясные очертания двух людей возле инструктора Лесанти.

Звуки, приглушенные настолько, что ощущается, будто бы комки ваты забили уши.

Происходящее в один миг перестаёт казаться реальным.

— Что ты ко всем лезешь? В медицине хоть что-нибудь ты вообще понимаешь? — орёт Рен на Найю.

Девушка, присевшая рядом с Лесанти на одно колено и принявшаяся осторожно рассматривать рану, смущается и пытается оправдаться:

— Меня учил мой дедушка.

— А ну если сам дедушка, то конечно! — ёрничает Рен — Если дедушка, то это многое объясняет!

В ответ на издёвку, Найа вспыхивает точно спичка:

— Да ты сам то, что сделал полезного? Только и мелешь своим языком…

Никро прокручивает в голове всё новые и новые варианты развития событий, даже те, которые кажутся самыми невероятными. На миг Локк даже думает, что Лесанти сейчас откроет глаза, рассмеётся, отпустит какую-нибудь плоскую шуточку, словно бессмертный герой кинобоевика, и встанет под общие радостные и удивлённые возгласы.

Этот миг быстро уходит. Взгляд цепляется за кровавое пятно, расползшееся по боку инструктора и темно-красное пятнышко пулевого отверстия. Локк знает, как выглядят тяжёлые ранения, и понимает — это не может вот так просто оказаться всего лишь царапиной.