Алла Пугачева. Жизнь и удивительные приключения певицы

Попав на радио в «Доброе утро», Алла быстро нашла общий язык с молодыми ребятами, что вечно шумели у студий радиостанции «Юность» – все ведь бегали по одним коридорам и обедали в одной столовой. Эти парни с «Юности» ей очень нравились: ходят в свитерах, пропахших папиросным дымом, говорят с хрипотцой и чуть ли не всегда носят с собой гитару. А о чем они рассказывали, искоса поглядывая на нее! Вот Юрка приехал с Кавказа, привез чудесные песни про горное солнце, про лыжников; вот Олег пишет повесть про суровых геологов-золотодобытчиков; вот Макс съездил в таежный поселок Чара и притащил оттуда диковинный минерал чароит. У Аллы от таких небрежных бесед учащался сердечный ритм – живут ведь люди! Настоящие романтики!

Поэтому когда кто-то из этих бородачей предложил летом 1966 года на целый месяц отправиться в Тюменскую область с концертной бригадой от радиостанции «Юность», Алла тут же согласилась. Даже не успев посоветоваться с мамой.

Зинаида Архиповна пыталась было возражать: а как же дача? А как же занятия? Но вступился Борис Михайлович: «Езжай, Алена! Это для тебя лучшие занятия».

С бригадой «Юности» тогда отправлялись в странствия и вполне солидные люди: Ян Френкель, Игорь Шаферан, Пахмутова с Добронравовым. Но Аллу, разумеется, прельстила молодежная компания – поэт Диомид Костюрин, журналисты Максим Кусургашев и Борис Вахнюк. (Последний, к тому же, был очень известным бардом.) Кроме того, поскольку тогда вся страна жила в состоянии перманентного «космического бума», особым шиком было приглашать с собой кого-нибудь из людей, «близких к звездам». Так в Тюмень был откомандирован комсорг отряда космонавтов и тезка космонавта № 2 Германа Титова – красивый молодой человек по имени Герман Соловьев.

«Алла почему-то прилетела в Тюмень на несколько дней позже нас, – вспоминал Соловьев. – И я познакомился с ней в кабинете у первого секретаря Тюменского обкома комсомола. На небольшом корабле, кают на тридцать, вся наша бригада отправилась из Тюмени по Иртышу и Оби».

Тогда нефть в этих краях еще не добывалась в промышленных объемах. По болотам и поселкам бродили геологоразведочные партии, а строители, следуя за ними, возводили на скорую руку бараки. Так что качество концертных площадок несложно себе представить. «Иногда мы выступали прямо с кузова грузовика», – вспоминал Соловьев.

Все то, что в Москве представлялось Алле в высшей степени романтичным, здесь оказалось набором изматывающих бытовых неудобств. Плюс лютые комары и прочий гнус. Алла намазывалась чьим-то «тройным» одеколоном, чтобы отпугнуть кровопийц, но тогда от этого крепкого спиртового запаха у нее самой начинала кружиться голова.

Однажды за шумом судового мотора она случайно услышала реплику Вахнюка, обращенную кому-то: «А наша рыжая-то – ничего, выносливая девица». Алла даже раскраснелась от волнения: больше всего она боялась, что эти люди будут считать ее неженкой.

– Хотя красится зря, – решительно добавил Боря.

Он ничего не знал о ее бесцветных ресницах, которые Пугачёва сперва будет изо всех сил маскировать (оркестр, тушь!), а потом сделает фактом массовой культуры.

С Вахнюком Алла выступала в одном отделении. Она пела всего пять песен (больше у нее, можно сказать, и не было): того же «Робота», «Не спорь со мной», «Как бы мне влюбиться». Надо заметить, что перед отъездом специальная комиссия тщательнейшим образом исследовала каждое произведение, предназначенное для исполнения в тюменской глуши. Так что все пять песенок Аллы были «залитованы», а она все никак не могла понять, зачем это надо и какое это имеет значение для геологов.

После концертов хозяева приглашали артистов к столу. Излюбленным напитком был спирт, но Алла тогда решительно отказывалась от этих удовольствий. Геологи, летчики и строители выпивали, причем за «молодую певицу» по несколько раз, после чего не очень себя сдерживали и смачно матерились. Но этим ее, девушку с Крестьянки, уж никак нельзя было смутить.

Поскольку «рояль в кустах» среди дикой природы находился далеко не всегда, Алла в известных пределах освоила гитару – «самый портативный инструмент», по ее словам, – и в случае необходимости просто сама себе подыгрывала в распространенной тогда дамской манере – мягко, одним большим пальцем. Если на концертах складывалась совсем душевная атмосфера, Алла могла спеть и кое-какие вещи Высоцкого и – обязательно – Вахнюка.

«Надо сказать, – говорил Борис Вахнюк, – в начале своей певческой биографии Алла Борисовна относилась к бардам нежно. На пленке, записанной в "Юности", есть "Не гляди назад, не гляди" Евгения Клячкина, моя песня "Терема"… Она спела их под рояль».

Так что камерная, «КСП-шная» интонация пугачёвских песен в «Иронии судьбы» имела совершенно ясный генезис.