Алла Пугачева. Жизнь и удивительные приключения певицы

У Пугачёвых постоянно бывали гости. Мама обязательно просила Аллу что-нибудь сыграть. Та усаживалась за пианино, шуршала нотами. Чаще всего она прилежно исполняла щемящий полонез Огинского, культовое произведение советского народа.

Зинаида Архиповна сама чуть-чуть играла. В дни семейных праздников она пела свой любимый романс в вальсовом ритме «Осенние листья». Музыка Бориса Мокроусова, слова Марка Лисянского.

Спустя десятилетия, когда уже и мамы не будет в живых, Пугачёва запишет эту песню для телевизионного шоу «Старые песни о главном»:

Осенние листья шумят и шумят в саду.
Знакомой тропой я рядом с тобой иду.
И счастлив лишь тот,
В ком сердце поет,
С кем рядом любимый идет…

Пугачёвы стали в своем доме первыми счастливыми обладателями телевизора. Это был чудо-прибор под названием «Ленинград Т2» с миниатюрным экраном, перед которым ставилась специальная линза для увеличения изображения. Если посмотреть на линзу под углом (допустим, сбоку), то картинка на экране приобретала комический характер – вроде отражений в комнате смеха.

Для вечернего просмотра телевизора собирались чуть ли не все соседи – похожую ситуацию изобразил Никита Михалков в «Пяти вечерах». Пугачёвы никому не отказывали в этом удовольствии, несмотря на тесноту.

То ли из-за разглядывания нотных значков при тусклом свете, то ли из-за послевоенной скудной еды у Аллы стало ухудшаться зрение. (Кстати, к полезным фруктам у нее на всю жизнь останется почти равнодушное отношение, даже когда появится возможность поглощать в любом количестве.) Зинаида Архиповна отвела дочь к окулисту – тот прописал очки. Мама сходила в оптику, заказала первую попавшуюся оправу. Когда Алла увидела эти круглые черные очки, как у старушки-почтальонши, то заплакала. Но мама велела не валять дурака и носить их.

«Я, конечно, не знала, что буду артисткой, – скажет потом в одном из интервью Пугачёва. – И, наверное, из-за того, что я даже об этом и не мечтала, как-то воображала себя ею. Внешность была – да, уникальная… Рыжая, очки круглые, коса-селедка… Ужас, ужас. И все равно казалось… И это мне давало возможность быть лидером в классе. В кого-то могли влюбиться, они были красивее, все это знали. Были усидчивее. Но я была лидером. Была круглой отличницей. Мне сидеть за партой было не так интересно, как отвечать урок. Потому что я вставала лицом к классу. Это был для меня зрительный зал. И если я не знала чего-то – это было для меня просто ужасно. Как забыть слова на сцене. И все равно, если бы я даже поскользнулась и упала бы перед всем классом, я сказала бы: „!". Потому что мне нельзя было иначе. Все знали, что я могу выкрутится из любого положения. Я всегда все знала. И только иногда я специально не выучивала урок. Нельзя же всегда положительным героем выходить: я чувствовала, что это может наскучить классу» (журнал «Алла», № 5, 1995).

Алла училась в 496-й школе, которая находилась в Лавровом переулке, как раз рядом с Воронцовскими банями. Школа была новой и открылась именно тогда, когда наша героиня пошла в первый класс – в 1956 году (сейчас это пятиэтажное здание занимает Детский центр технического творчества). Класс Пугачёвой был большим и, что называется, трудным. «Мы все время качали права», – говорили одноклассники Аллы. Сама она тоже нередко проявляла строптивость, несмотря на регулярные нагоняи от Зинаиды Архиповны. Правда, за активность Аллу как-то выбрали старостой класса. Ее ценили в школе за музыкальное образование. Старшеклассники звали Пугачёву на свои вечера, чтобы она аккомпанировала их выступлениям. Понятно, какую зависть это обстоятельство вызывало у девчонок из ее класса. Она с ходу подбирала любые песни, но на публике сама петь не решалась. Отчасти и потому, что стеснялась щели между передними зубами. Поэтому, общаясь с мальчиками, улыбалась несколько неестественно, прикрывая верхней губой свой «недостаток».

«Во дворе Алла тоже всегда была заводилой, – вспоминал Евгений Борисович Пугачёв. – Я-то был маменькиным сынком, а она, наоборот, всегда общалась с местной шпаной». В районе Крестьянки на местную молодежь наводил страх парень по кличке Джага. (В молодежном журнале тут уместна была бы шутка про то, что Россия – родина регги, и дальнейшее дымное развитие этой темы, но это не наш жанр.) Кроме неприятной внешности, Джага славился еще и как обладатель «финки» – финского ножа, воспетого всей блатной лирикой. Но даже с вооруженным Джагой Алла разговаривала достаточно дерзко. Возможно, после этих диалогов у нее дрожали руки-ноги, но своей смелостью она всех поражала. Не зря ее любимым писателем в детстве был Аркадий Гайдар.