Алладин и демоны глубин

Оаху сражался в паре с Ямамото. Маленький японец каким-то образом нащупывал болевые точки на телах ящеров и теперь, ловко уклоняясь от их когтей и зубов, голыми руками валил врагов на каменные плиты, как снопы. Пока скилосоны шипели от невыносимой боли, Оаху завершал начатое дело. Его длинные окаймленные совиными перьями стрелы пронзали сердца ящеров.

Услышав призыв Алладина, полинезиец быстро окинул взглядом поле битвы, отыскал вождя и натянул тетиву. С мягким шелестом стрела вылетела из его лука и пронзила грудь вождя скилосонов. Раздался яростный, полный боли и ненависти рёв.

Ящеры замерли. Они тревожно закрутили головами, отыскивая своего повелителя, приказы которого вдохновляли и поддерживали в них боевой задор. Но вождь молчал. Он покачивался на кривых лапах и тщетно пытался вырвать из груди стрелу. Затем огромный скилосон упал на колени и, протянув лапу к западной стене крепости, проревел:

– Алладин...

Затем он рухнул на песок. Ящеры попятились.

– Повелитель мёртв! – изумлённо шептали они. – Ориаха с нами нет... Нужно плыть к Демонам Глубин... Нужно спросить у повелителя Элатона, кто новый вождь...

С той же стремительностью, с какой скилосоны шли на приступ крепости, они убегали с поля боя и исчезали в зелёных прибрежных водах.

– Вот и всё... – произнёс Клато.

Ноги ливийца подкосились от усталости, и он рухнул на груду изрубленных чешуйчатых тел. Меч выпал из его рук. Клато удивлённо огляделся, некоторое время пристально рассматривая поверженного вождя Ориаха, а потом поднял глаза на Алладина.

– Я и не знал, что у тебя среди скилосонов есть знакомые...

– Я тоже не знал, – пожал плечами юноша.

– Теперь понятно, почему они так рьяно навалились на нас, – прищурился ливиец. – Им нужен был именно ты.

– Да, это так, – ответил юноша. – Не знаю, но меня очень невзлюбили Демоны Глубин. Впрочем, наши чувства взаимны. Мне только хотелось бы знать...

– Корабль! – закричали с дозорной башни. – К пристани причалил корабль!

Алладин бросился к восточной стене и вскрикнул от неожиданности. Он узнал этот корабль, потрёпанный, с наспех заделанными пробоинами, заново поставленной мачтой. Да и как его было не узнать, если у трапа пламенела огненно-красная борода кормчего Олафа.

Глава восьмая ПОСЛАННИК ЭЛАТОНА

Целый час Ухан стоял у кромки прибоя, воздев руки к небу и читая колдовские заклинания. Ветер трепал редкую седую бороду, складки изорванной мантии. Белоснежные чайки кружили над его головой. Их пронзительные крики казались старику насмешкой над его стараниями призвать на помощь Мать-Игуану.

Ухан стоял в центре сложной пентаграммы, начертанной черенком метлы на мокром песке. В руке он сжимал талисман – высушенный хвост игуаны. Тонким, дрожащим от волнения и обиды голосом старик снова и снова повторял магические слова заклинания. Но море по-прежнему молчало.

Ухан совсем обессилел от нетерпения и досады. Он не мог избавиться от ощущения, что великая прародительница всего сущего навсегда от него отвернулась. Слабые руки старика устали трясти над головой хвостом игуаны. Ухан чувствовал себя утомлённым. Похоже, все его колдовские усилия потрачены впустую – за целый час не появилось ни одного знака на ответ богини. А ведь ещё вчера всё было по-другому. Прародительница посылала ему свой знак в вещих снах или во время медитации. Это были восхитительные провалы в сияние её чертогов, в лабиринт необыкновенных видений и образов.

Вот только самой богини Ухан никогда не видел. Вместо неё возникало какое-то чудовище – чёрное, с хвостом акулы и странными отростками на голове. Над отростками плавали каракатицы. Чудовище всё время скалилось и протягивало к Ухану ужасные щупальца. Оно требовало всё новых человеческих жертв.

Сейчас Ухан готов был призвать даже Демонов Глубин, лишь бы вернуть утраченную власть. Он верил в свою способность обрушивать несчастья на головы врагов. Однако успех зависел не только от колдовского искусства, но и от удачи.

За свою долгую-долгую жизнь Ухану лишь трижды удалось совершить волшебство. Первый раз, когда король Голубой ветви хотел принародно выпороть его за кражу сахарных орехов из кладовки храма. В тот день над островом разразилась такая буря, что королевским судьям было не до экзекуций. Правда, Ухан подозревал, что буря началась бы и сама, без помощи его заклинаний.

Во второй раз, когда все семь королей обвинили его в лживости и разжигании межплеменной розни, Ухан воззвал к небесам, и казнь была отложена, а потом и вовсе отменена. На остров приплыли первые скилосоны. Ухан считал, что этих зеленокожих ящеров породили его заклинания. А скилосоны не разубеждали Верховного жреца – им было совершенно безразлично его мнение.