Аллах не обязан

Вот каков был человек, который вызвался отвезти меня к моей тете в Либерию. Валахе (клянусь Аллахом), это правда.

Как-то утром он зашел ко мне. Отвел меня в сторону и рассказал по секрету удивительные вещи. Либерия — это сказочная страна. Профессия множителя банковских билетов в тех краях — мечта, а не профессия. Его называли там григримен. Григримен — так у них называется важный человек. Чтобы уговорить меня поехать с ним, он рассказал мне еще много всего разного про Либерию. Фафоро (клянусь членом моего папы)!

Много удивительного, даже невероятного. Там шла межплеменная война. Уличные мальчишки вроде меня там становились маленькими солдатами, которых, согласно моему словарю Хэррапа, на пиджин америкен называют small-soldiers. У маленьких солдат было все что захочешь. У них были «калашниковы». «Калашниковы» — это ружья, которые изобрел один русский, они стреляют без остановки. Благодаря «калашниковым» у маленьких солдат было все что захочешь. У них были деньги, даже американские доллары. У них были ботинки, форма с нашивками, радиоприемники, фуражки и даже машины, которые называют внедорожниками. Я закричал: «Валахе! Валахе!» Я хотел тут же отправиться в Либерию. Быстро, как можно быстрее. Хотел стать маленьким солдатом, small soldier. Маленький солдат или солдат-ребенок — это ведь одно и то же. У меня на языке только это и было: small-soldier. В постели или когда я делал кака или пипи и меня никто не мог услышать, я кричал: small-soldier, солдат-ребенок, маленький солдат!

И вот однажды утром, с первым криком петуха, Якуба пришел за мной. Было еще темно; бабушка разбудила меня и накормила рисом под арахисовым соусом. Я поел с большим аппетитом. Бабушка пошла проводить нас. Когда мы дошли до края деревни, где мусорная свалка, бабушка вложила мне в руку серебряную монету, наверно, это были все ее сбережения. Еще и сегодня я чувствую в ладони тепло этой монетки. Потом она заплакала, повернулась и пошла обратно. Больше я ее не видел. Такова была воля Аллаха. Аллах ведь не во всех своих земных делах справедлив.

Якуба сказал мне, чтобы я шел впереди. Якуба хромал, его прозвали «хромым бандитом». Перед тем как пуститься в путь, он сказал, что у нас все время будет еда, ибо Аллах в своей безмерной доброте не оставляет без пищи ни один рот, который он создал. С багажом на голове Тиекура и я вышли еще до рассвета и направились в большой торговый город, откуда грузовики развозили людей в столицы Гвинеи, Либерии, Кот-д- Ивуара и Мали.

Но недолго мы топтали дорогу: не успели пройти и километра, как вдруг слева, из высокой травы, громко захлопав крыльями, вылетела сова и исчезла в темноте. От страха я подскочил, вскрикнул «Мама!» и ухватился за ноги Тиекуры. А Тиекура, не человек, а само совершенство, произнес одну из могущественнейших сур Корана, которые знал наизусть. Позже он сказал мне, что сова, вылетающая с левой стороны от путника, — дурное предзнаменование для путешествия (предзнаменование — это знак, по которому можно предсказать будущее). Он сел у дороги и произнес еще три охранительные суры Корана, а вдобавок — три сильных заклинания африканского колдуна. И в ту же минуту справа от нас раздалось пение турако (турако — большая плодоядная птица, — «Словарь лексических особенностей»). Когда справа от нас запел турако, Якуба встал и сказал, что пение турако — благосклонный отклик на его молитвы. Это добрый знак, означающий, что в пути нас будет защищать душа моей матери. Душа моей матери обладает очень большой силой, потому что мама очень много плакала в земной жизни. Мамина душа отвела от нашего пути зловещее хлопанье совиных крыльев (зловещий — значит приносящий несчастье, гибель). Хоть я и был проклят мамой, ее душа защищала меня.

И вот мы снова принялись топтать дорогу (топтать дорогу — значит идти, «Словарь лексических особенностей») и шагали, не обмениваясь ни единым словом, потому что каждый ощутил в себе большую силу и бодрость.