Аллах не обязан

Переговоры проходили трудно и долго — не надо забывать, что Ньянгбо находится в двух днях ходьбы от Санникели.

Ньянгбо был открытым городом, он не подчинялся ни одной из враждующих группировок. Он должен был соблюдать нейтралитет. Он не должен был допускать такие акции, как взятие заложников. Однако допустил. Это была ошибка, за которую жители Ньянгбо должны были заплатить. Они за это дорого заплатят, без конца твердила Оника.

Пока шли переговоры, генерал Оника втайне готовилась к штурму города Ньянгбо. Мы, маленькие солдаты, начали марш на Ньянгбо на четвертый день после похищения. Шли мы ночью, а днем прятались в лесу. Чтобы мы по дороге не наделали глупостей, нас оставили без гашиша. Из-за этого мы были вялые, как дождевые черви, мы совсем ослабели. Шли, ничего не соображая, не зная, что делать, и непрерывно просили гашиш. Но за все время марша, за два дня и две ночи, запрет ни разу не был нарушен.

И вот наконец воскресным утром мы, к нашей несказанной радости, подошли к Ньянгбо. Для нас разбили лагерь и выдали нам по огромной порции гашиша. Мы были первые, авангард, мы были разведчики. Нам прямо не терпелось вступить в бой. От гашиша мы стали сильными, как буйволы, и мы всецело полагались на защиту наших фетишей. За нами следовал полк взрослых солдат, а чуть подальше штаб генерала Оники и она сама, собственной персоной. Генерал командовала операцией. Она настаивала на том, что жители Ньянгбо должны быть наказаны. Рядом с ней были ее григримены, Якуба и ее прежний заклинатель фетишей по имени Согу. Согу был заклинатель фетишей из племени кран. В любое время года он носил на голове и на бедрах связки перьев. Тело у него было выкрашено белой глиной.

Штурм начался на рассвете. Мы просочились на окраину города, где стояли первые дома. У маленьких солдат был один «калаш» на пятерых. Первая группа пошла в атаку. К нашему изумлению, в ответ на наши автоматные очереди раздались другие. Жители и солдаты Ньянгбо ждали нас. Мы не застали их врасплох. Парнишка с автоматом упал. Его заменил другой, он тоже упал. Затем подстрелили и третьего. Четвертый подобрал автомат и стал отходить. Мы отступили, бросив убитых на поле боя. Весь стратегический план генерала Оники оказался на грани срыва. На линию огня вместо нас выдвинулись взрослые солдаты. Они подобрали тела убитых.

Нам, маленьким солдатам, пришлось идти в штаб, проверять надежность наших амулетов. Наверно, мы наделали глупостей, вот амулеты и не сработали: первые автоматные очереди — и сразу трое убитых. В самом деле, проверка показала, что маленькие солдаты нарушили запреты, которые обуславливают действие амулетов (обуславливают — значит создают необходимые условия для чего-то). Мы нарушили запреты, когда зажарили и съели козленка. Так нельзя делать во время войны, когда носишь на себе военные амулеты.

Я прямо покраснел от гнева. Хотя нет… я же негр, а покраснеть может только белый. Негр от гнева чуть не задыхается. Так вот, я чуть не задохнулся от гнева, я был в бешенстве. Эти заклинатели фетишей, они же просто шарлатаны (шарлатан, как написано в «Ларуссе», это несерьезный человек, врун). Честное слово, шарлатаны! Надо же выдумать такое: трое наших погибли из-за того, что мы поели козлятины. Это же бред сумасшедшего. Просто в голове не укладывается!

Я плакал и думал об их матерях. Оплакивал все то, чего им уже не суждено увидеть в жизни. Среди убитых я узнал Страшилу Секу.

Секу Уэдраого, по прозвищу Страшила, сгубили школьные деньги, это из-за них он угодил кайману в пасть, из-за них стал маленьким солдатом (школьные деньги — это плата за обучение в школе).

Его отец был сторожем на вилле у одного богача, в шикарном районе Абиджана. Виллу ограбили бандиты с большой дороги, и богач обвинил сторожа в том, что он — сообщник бандитов. На земле нет справедливости для бедных, поэтому отца Секу подвергли пыткам и посадили в тюрьму. Плата за обучение Секу не поступала один месяц, второй. Когда истек третий месяц, директор школы вызвал Секу и сказал ему: «Секу, ты исключен, возвращайся, когда у тебя будут школьные деньги».

Маму Секу звали Бита. Бита сказала сыну: «Не огорчайся, подожди, я достану тебе школьные деньги, достану». Она продавала рабочим на стройке вареный рис, и они ей задолжали пятнадцать тысяч африканских франков. Этих денег хватило бы, на школу нужно было пять тысяч в месяц. Но Секу прождал одну неделю, другую, а денег все не было. Тогда Секу вспомнил, что у него есть дядя в Буркина-Фасо. Отец много рассказывал ему об одном из своих братьев, Букари. Букари работал шофером, у него был мотоцикл и участок земли где-то возле Уагадугу. Секу подумал, что дядя может дать деньги на школу, и решил поехать к нему. До Уагадугу он добрался на поезде, зайцем (то есть без билета). Но на вокзале его забрали полицейские и отвезли в центральный комиссариат Уагадугу.

— Где твои родители?

— Моего дядю зовут Букари. У него есть мотоцикл и участок земли.