Аллегро

Дирижер, кося глаза на необычный гостевой объект, что-то там громко докладывает полковнику о готовности оркестра к занятиям, и прочую ерунду. А все стоят, молчат, не могут оторвать глаз от этого Гилла, вернее от этой Гиллы или как её правильно?! Засмотрелись все… Застопорились, как под очаровательным гипнозом… Чуть даже не облажались — едва не прозевали рявкнуть приветствие — это сработало само собой, в автоматическом режиме:

— Здра-жила-товарищ-полковник!

— Во-ольна-а! — тоже необычно громко, как на плацу, отмахивает полковник.

Вытаращив глаза, с одной тональностью на лицах: ух-ты!.. музыканты оркестра так и остался стоять…

Полковник Ульяшов делает девушке приглашающий жест профессионала коробейника, пожалуйста, мол, проходите вперёд, я после вас, и обращается к музыкантам:

— Это и есть, как я и говорил вам вчера, Гейл Маккинли, лейтенант американских военно-морских сил, тоже музыкант…ша, ваша коллега. Прошу любить и жаловать.

Готовый к работе, вперед протиснулся капитан переводчик.

Девушка, тем временем, не переставая мило улыбаться, поочередно оглядывала всех музыкантов своим веселым, лучистым небесным взглядом. Ни тени смущения, ни кокетства, только любопытство и открытость.

Оглядев всех, гостья лейтенант, с запинкой и по слогам, мелодично и задорно произносит по-русски: «Здрас-ству-й!..»

Переводчик, сдерживая улыбку, вежливо подсказывает ей нужное окончание, тоже по-русски: «те!»

Девушка, улыбаясь, повторяет за ним: «Те!»

На что весь оркестр расплывается в довольной, счастливой улыбке: «Ну, молодец! Ну, даёт! Ты глянь, прямо по-русски чешет! Да забавно так!..» Первая напряжённость, вызванная встречей, проходит. Музыканты даже пытаются самостоятельно переступать с ноги на ногу. Девушка, между тем, подходит к дирижеру, подносит руку к своей пилотке и резко отбрасывает её вперед, приветствует так по своему, по-американски (точь в-точь, как у них в кино!). Так же мило улыбаясь, чуть напряженно, с непривычки наверное, здоровается с ним по-русски:

— Здравствуй-те, сэр. Гейл Маккинли, — и еще пару каких-то слов добавляет на своем, непонятном, английском, мелодично так: мур-мур, мол, Гейл, сэр!

К приятной фигуре, к фантастически небесным глазам, у нее милая и обаятельная улыбка оказывается, мелодичный глубокий голос. Это уже лишнее, это перебор. Да нет, не перебор, господа-товарищи, все музыканты отметили, а комплект, гармония. Чудесная даже гармония, не меньше. На её приветствие, дирижёр едва на пол дороге успел поймать свою правую руку, рванувшуюся солидарно отмахнуть на её приветствие, вовремя вспомнив, что стоит без головного убора, смешался. А услышав в свой адрес совсем уж чужое — не наше! — «сэр», смешался еще больше, и неожиданно для всех произнёс:

— Хау ду ю ду?

— Оу!.. — Обрадовано изумилась гостья. — Ду ю спик инглиш?!

— В смысле? А, ннн-ет, что вы! — тут же испуганно отработал назад дирижер. — Ноу… — И скромно потупился, так, мол, слышал просто…

— Файн! Ай эм файн! — еще шире улыбается гостья, не замечая легкое замешательство дирижера. — Тенк ю! Паси-ба! А ву?

Капитан, пряча сарказм, переводит подполковнику:

— Она говорит, у неё всё отлично. И спрашивает, а у вас как дела?

— Сам слышу… — огрызается дирижер и теперь уже ей, гостье, с улыбкой. — Тоже хорошо. — Чуть помедлив, расширяет вопрос. — И как вам у нас, в нашей стране?

Переводчик переводит, девушка, чуть склонив голову слушает, потом кивает головой, что-то говорит. Переводчик сообщает:

— Всё очень хорошо, она говорит, просто отлично, хорошая страна. Хорошие люди. Ей здесь очень нравится.

— Ну, это понятно… — одобряет подполковник…

Переводчик перебивает дирижера, видимо не всё успел перевести:

— Госпожа лейтенант спрашивает, а вы были уже в её стране, товарищ подполковник?

— Я? Откуда! — искренне удивляется дирижер глупому вопросу капитана, едва пальцем у виска не покрутил, но спохватился, нашёл достойный ответ. — Скажи ей, некогда было. Занят, мол, был, работы много.

Переводчик, гася наползающую ухмылистую улыбку — все музыканты это заметили! — бесстрастно переводит. Нахмурив бровки, она выслушивает ответ, понимающе кивает головой, мелодично мурлычет на своём иностранном.

— Она говорит, — торопливо переводит капитан. — Что понимает вас, товарищ подполковник. У хороших дирижеров, она знает, всегда много работы.

— Да, это точно, — охотно соглашается дирижер. — А это наш оркестр. — Удачно переключает её внимание на более понятные и безопасные для всех темы. — А вы тоже играете в оркестре?

Капитан ей переводит… Она отвечает… переводчик «транслейтит»:

— Да, конечно, и играет и дирижирует.

— О-о-ум! — с пониманием дела мычит подполковник, делая выразительное лицо — «как это похвально!»

Вокруг них уже собрались все музыканты, обступили.

Полковник Ульяшов и сопровождающие лица, оттеснены на периферию внимания.

Вразнобой слышны вопросы: «А на чём вы играете?.. На каком инструменте? А вы из какого города? А вы замужем?.. А военно-морские войска, это как… каким боком?..»