Аллегро

— А это наша пресс-атташе, Мадлен О, Нилл. Она с журналисткой сейчас разговаривает в светлом жакете, с короткой стрижкой… Видите, в той группе? Красивая, правда? Она «Мисс Калифорния» в прошлом. Я вас потом познакомлю. Она главный здесь спичрайтер, а это… — Гейл почему-то вздохнула. — Это Дуайт Томас, бизнесмен. Чемпион Штатов по большому теннису. Очень хорошо играет и здорово плавает… А вы играете, Саша, в теннис?

— В настольный? Да, люблю.

— Если хотите, можем сыграть, здесь и столы есть, и корт есть, и бассейн…

— Здорово…

— А хотите перекусить?

Вот уж это можно было и не предлагать. Конечно да.

— Да нет, спасибо, что-то не хочется… — помня, где находится, посланец дипломатично отказался.

— Пойдемте-пойдемте, Саша, а то всё съедят и выпьют без нас. Пойдемте. — И потянула его за руку в соседний зал. Присутствующие на неофициальном приёме, часто и с любопытством на них поглядывали, видимо не ожидали увидеть такого молодого гостя, причём, в русской военной форме в чине солдата. Здесь это было в новинку.

— Хай, Гейл! — в толчее перехода в другой зал, их неожиданно останавливает высокий улыбающийся молодой человек в очках. — Здравствуй, Гейл.

— О, привет, Джон! — останавливаясь, приветливо восклицает девушка.

— Шикарно выглядите, госпожа лейтенант! Нет, действительно, я чертовски рад тебя видеть, Гейл! — они дружески обнялись. — Рад, что ты сюда всё же приехала! — Молодой человек дружески тормошит её, улыбается, заглядывает в глаза. — Даже не поверил, когда узнал об этом. Нет, серьезно… Должен сказать, ты очень сексуально выглядишь! Прямо вызывающе! Еще красивее стала. Почему это, а, Гейл?

— Спасибо, Джон! А ты не меняешься, всё такой же… — С явной укоризной, качает девушка головой.

— Нет, я серьезно. Как дела, Гейл? Как Стив?

— Отлично. Как всегда, — отмахнулась девушка и немедленно перевела разговор. — А как ты успел… Я же вчера только слушала твой репортаж из Алх… сложное какое-то название, из Чечни.

— Гейл, дорогая, ты меня недооцениваешь! Везде успевать, это же моё профессиональное хобби, профессия у меня такая. — В манере разговора и поведении молодого человека звучит весёлость, жизненная энергия, искрится самоирония. — Нет, серьезно, я как только узнал, что ты будешь в Москве, сразу же всё там бросил, арендовал первый же попавшийся российский Миг-29 и скорее сюда. Прервал эту чертову командировку, и вот он я, перед тобой, здесь.

— Ой, хвастун, ой, обманщик, — не поверила Гейл, но попросила. — Ты всё же будь поосторожней там, Джон, это очень опасно.

— Гейл, не волнуйся за меня, дорогая! Я езжу только под броней, на самом крепком российском танке, и свой любимый бронежилет, с твоей, заметь, фотографией в кармане, даже на ночь не снимаю. И к ножке кровати наручниками на ночь себя пристегиваю, чтоб фотографию, заодно и меня, свои или бандиты не украли. Правда-правда, Гейл… Кстати, Гейл, ты поможешь меня выкупить, если какие-нибудь бандиты случайно меня вдруг возьмут да и украдут, а? Извини, я прагматик, хочу заранее составить список персон, чтоб знать, кого обзванивать потом. Ты у меня на почётном месте, первая в списке. Будешь переживать?

— Что ты говоришь, Джон, не дай Бог! Конечно помогу… Мотоцикл продам.

— Даже вот как! Вот теперь я действительно знаю себе цену…

— Джон, тебе цены нет… И другим тоже… Как там, надолго ещё, нет?

— Там, Гейл, — став совершенно серьезным, и старше вроде, через небольшую паузу Джон продолжил. — Там, Гейл, второй Ольстер, если не больше. Думаю, на мой репортёрский век хватит… Если ничего не случится, конечно. Кстати, как мой репортаж?

— Хорошо, Джон, впечатляюще, но много тяжелых деталей… Стрельба, крики, слова какие-то злые, стоны… ругательств много.

— Гейл, так это же хорошо! Это же непременный антураж реальной действительности. Как раз то, что, кроме моей болтовни, хочет слышать мой слушатель. То, что сопровождает любую войну, Гейл… Ольстер, Вьетнам, Камбоджа, Афганистан, Чечня, Ирак… Неважно! Там где убивают, там всегда страшно. Вот этот-то элемент и нужно репортеру отображать. Это и притягивает. Особенно обывателя.

— Всё же, я прошу, Джон, будь поосторожней. Там не учения, там война. И ты, по-моему излишне собой рискуешь. Обещаешь?

— Да, сэр! Есть, сэр! — Джон вдруг подскочил, вытянулся, как напуганный новобранец на плацу, затараторил. — Без вашего приказа, из посольства больше ни шагу, сэр!

— Вот так всегда, — преувеличенно обиженно отвернулась девушка. — С тобой ни о чем серьезно не поговоришь. Паяц! Познакомься, пожалуйста, это Александр Смирнов. Военный музыкант и пианист. Мой русский гость.

Джон будто только что увидел, перевёл взгляд на гостя.

— А я думал, это русская охрана у тебя такая серьёзная, — с явным сарказмом заметил он. — А это, оказывается, русская водка Смирнофф, да? А по-английски-то он понимает, твой гость, разговаривает, нет?

— Да-да, Джон. Лучше даже, чем ты по-русски.

— Вот как! — удивился Джон. — Не может быть. А что, я так уж плохо говорю по-русски? Ты меня недооцениваешь, Гейл. — Легко перешёл на русский язык. — Привет, Алекс. Рад познакомиться. Как тебе мой русский?