Аллея кошмаров

Стэн выключил фонарик, осторожно выбрался из каморки, на цыпочках прошел по лесенке за кулисы, чуть приоткрыл занавес и приложил глаз к щелке. Лица зрителей светлыми пятнами белели у сцены. Как только прозвучало имя Эммы, бледная, изможденная женщина – на вид лет сорока, хотя ей, скорее всего, было чуть за тридцать, – широко распахнула глаза и приоткрыла рот, но тут же решительно сомкнула губы.

Зена понизила голос:

– Эмма, у вас серьезная беда. И связана она с кем-то из ваших близких. С тем, кого вы считали одним из самых дорогих вам людей, верно?

Женщина невольно кивнула.

– Вы подумываете о том, чтобы уйти от этого человека. По-моему, это ваш муж.

Женщина закусила губу. В глазах блеснули слезы. «Похоже, она из тех, кого легко разжалобить, – подумал Стэн. – Эх, вот был бы у нее миллион долларов, а не дрянной четвертак…»

– Я ощущаю воздействие двух потоков тонких флюидов. Один исходит от какой-то женщины…

Напряженное лицо Эммы расслабилось, обрело разочарованное выражение. Зена тут же сменила подход.

– …но слабо и расплывчато, возможно, она осталась в прошлом, а вот второй поток… Карты… на стол падают игральные карты… нет, ваш муж – не картежник, это место, где… Вот, теперь все прояснилось. Это подсобка в баре…

Женщина всхлипнула, и все вокруг с любопытством завертели головами. Эмма, не обращая ни на кого внимания, не сводила взгляд с провидицы.

– Моя дорогая, вам выпала тяжкая доля. Уж я-то знаю. Поверьте, мне все это прекрасно известно. Но шаг, который вы намерены предпринять, представляется очень непростой проблемой. Многогранной. Если бы муж разлюбил вас и связался с какой-то другой женщиной – это одно. Вот только у меня создается впечатление, что он вас любит, несмотря ни на что. Да, иногда он ведет себя грубо и жестоко, но задайтесь вопросом, нет ли в этом и вашей вины. Главное – никогда не забывайте, что люди пьют с горя. Выпивка сама по себе никому не приносит зла. Если человек счастлив и всем доволен, то вполне может выпить с друзьями в субботу вечером и вернуться домой с получкой в кармане. Но если человек почему-то несчастен, то он пьет, чтобы забыться, а одного стакана мало, поэтому он выпивает второй, а там и третий, раз за разом спускает все деньги, возвращается домой пьяным, а как протрезвеет, жена начинает его пилить, и ему становится еще горше, и от этого он первым делом тянется к выпивке, и все – круг замкнулся.

Зена забыла о публике, забыла о том, что она на сцене. Сейчас Зена говорила о себе. Зрители это понимали и, затаив дыхание, слушали каждое слово.

– Так что прежде чем решиться на этот шаг, – сказала она, внезапно опомнившись, – подумайте, все ли вы сделали для счастья вашего мужа. Может быть, вы не знаете, что его тревожит. Может быть, он сам этого не знает. В любом случае постарайтесь это разузнать. Потому что если вы его бросите, то вам придется самостоятельно заботиться о себе и о детях, а это не так-то легко. Так что сегодня же вечером и попробуйте. Если он явится домой пьяный, уложите его спать. Говорите с ним приветливо. Пьяный – он как малый ребенок. Вот и обращайтесь с ним как с сыном, не ругайте и не корите почем зря. А наутро заверьте его, что все понимаете, окружите его материнской заботой и лаской. Потому что если муж вас любит… – Зена перевела дух и торопливо продолжила: – Потому что если муж вас любит, то не имеет значения, приносит он деньги в дом или нет. Не имеет значения, пьян он или трезв. Если у вас по-настоящему любящий муж, то держитесь за него покрепче и не отпускайте ни в горе, ни в радости. – Она осеклась; зрители зачарованно молчали. – Держитесь за него, потому что если вы с ним расстанетесь, то пожалеете об этом горше горького… А теперь, дамы и господа, если вы действительно желаете знать, как звезды влияют на вашу жизнь, вам не придется потратить ни пяти долларов, ни даже доллара. Я заранее произвела астрологические расчеты, и тот, кто захочет сообщить мне дату своего рождения, получит предсказание будущего, а также полное определение характера, консультацию о роде занятий, набор счастливых чисел…

В дальние путешествия передвижная ярмарка диковин Аккермана – Цорбау отправлялась по железной дороге. Фургоны грузили на открытые платформы, а цирковые рассаживались по старым вагонам, и поезд грохотал сквозь ночь, пролетая мимо одиноких полустанков и депо, мимо товарных станций с составами порожняка, по мостам и эстакадам над долами и полями, где под сенью звезд вились сияющие реки.

Под потолком багажного вагона, набитого грудами брезента и тюками с оборудованием, горела лампа. На расчищенном пятачке пола стоял большой фанерный ящик с просверленными в стенках вентиляционными отверстиями. Из ящика то и дело доносились шорохи. На тюках в углу жался гик, подтянув колени к подбородку.

Ящик со змеями окутывало серое облако табачного дыма.

– Остаюсь! – заявил майор Москит с упорством сверчка.

Мартин-мореход, скривив левую щеку от сигаретного дыма, сдал карты.

– Принимаю, – сказал Стэн. Его темной картой был валет.

Самой крупной картой была десятка в руках у Мартина.