Аллергия на ложь

Квартирная хозяйка в первый же вечер по получении от постоялицы денежных средств нализалась как зюзя и до ночи на полную громкость слушала Таню Буланову – у Гущиной имелась радиола с проигрывателем и пластинки к нему, – причем одну и ту же песню про «ясный мой свет», выводя вторым надрывным голосом, а потом пьяно рыдала и материлась. Через стенку все было отлично слышно.

Владе пришлось перебраться с постельными принадлежностями в дальнюю от общей стены комнату, и звуки дебоша сделались почти неслышными, даже тише, чем в московской квартире, когда у соседей собираются гости.

Таким образом, вопрос с ночным спокойным сном был разрешен. А чтобы сократить для квартирной хозяйки, случись той напиться спозаранку, возможность приставать к жиличке с пьяными разговорами в течение дня, Влада затеяла в поселке библиотеку, дабы отсиживаться там среди книг. Запах книг, особенно старых, Владе нравился.

У нее всегда хорошо получалось что-либо организовать. Надо было ей в менеджеры податься, а она библиотечный окончила. Теперь вот при НИИцветмет в библиотеке заведует отделом художественной литературы и редактурой подрабатывает. Статьи с инженерного на русский переводит для институтского толстого ежемесячника.

Относительно роли Артема в истории с ее заселением в гущинские хоромы она узнала от самого Артема. Вероятно, тот решил, что заслуживает благодарных слов. Зашел с улыбкой до ушей в почти еще пустое помещение общественной библиотеки и сказал:

– Привет, я тот самый, кто устроил тебя на постоялый двор.

– Мы на «ты»? – поинтересовалась Влада с холодной усмешкой.

– Естественно, – с готовностью ответил новый знакомый. – Не старые еще. Можно на «ты». Даже необходимо.

Мальчишке было года двадцать два, не больше. Ну, может, двадцать три – это максимум. Нагленький, вальяжный, тощий, длинный. Волосы на макушке собраны в хвост и стянуты пучком под резинку. Остальные – те, что ниже верхушек ушей – стрижены коротко, почти под ноль.

Весьма по-хипстерски, но именно это Владу раздражало в мужиках более всего – когда изо всех сил стараются выделиться и повыставляться. Дешевый способ, кстати. Если не брать в расчет траты на барбершоппера.

В остальном – обычный пацан. Старые джинсы, обрезанные ниже колен до состояния бриджей, стоптанные сандалии на босу ногу, майка широченная навыпуск. Руки у мажора… Руки были мужские.

– Желаете что-то про сталкеров почитать? Или про постапокалипсис? – спросила посетителя Влада. – Пока у нас небольшой фонд, но кое-что имеется. Кстати, если дома завалялась какая-либо беллетристика, несите.

Тот прошелся не спеша вдоль книжного шкафа с почти пустыми полками, обернулся к ней и сказал:

– Артем Адамыч. Адамыч – это у меня отчество такое. Но ты можешь звать меня Артем.

И слегка поклонился всем корпусом. С руками в карманах его жест нельзя было истолковать как особо почтительный. Скорее уж хамоватый.

– Владислава Константиновна. Можно Влада, – сказала она и тут же уткнулась в блокнот, изображая, что делает пометки.

– Фигасе. Круто. Из западных славян?

– Из московских.

Тут в библиотечную комнату вошли какие-то люди, и высокоинтеллектуальный разговор закончился.

Артем приходил еще несколько раз, и Влада узнала, что живет он в доме каких-то дальних родственников, решивших переехать на жительство в Питер, за постой им не платит, поскольку вселился по их же просьбе присматривать за недвижимостью, они ему тоже за присмотр дома не платят – по-родственному. Денег ему хватает, поскольку довольно времени их заработать: он программист и заниматься своим делом может в любом месте, был бы нормальный комп.

«Жрет одни чипсы. Или макароны, – думала она. – Хорошо, если сначала их сварит».

Владе не было никакого дела, ну абсолютно никакого, чего он там жрет. Но ей нетрудно затеять опару, замесить тесто и испечь дюжину пирожков. Два съесть самой, остальное – студенту.

Хоть и говорит, что программист.

Среди ее мотивов не было червонного интереса ни в малейшей степени. После двойной прививки от всех этих «любовей» ей в принципе никакой подобный интерес не грозил.

Влада презирала особей мужского пола. До полного безразличия и абсолютной свободы.

Исключение составлял Филька, потому что он ее брат. И ее племянники – потому что маленькие еще.

Недавно к списку прибавился Ваня, потому что друг, хоть ему тринадцать и он не знает, что друг.

А студент этот для Влады – пустое место.

И подкармливает она его пирожками, как подкармливала бы какого-нибудь спаниеля, оставшегося внезапно без хозяев. Обычное сочувствие, выраженное в поступке.

Мальчишка, кстати, одаренный. Хотя – нет, ни при чем его таланты. Софт он писал рядовой, а если и получился некий побочный эффект, то произошло это спонтанно. Посему ни удивляться, ни тем более восторгаться на его счет не стоит.

Наверное, не нужно было ей обращать лишний раз на себя внимание. Фотографии случайных прохожих слать, подначивать его что-то там проверить…