Аллергия на убийства

Ну надо же! Валентайн — это адвокат, для которого я несколько лет назад выполнила кое-какую работенку по делу об опеке над ребенком. Удивительно, что он вообще обо мне не забыл, а уж чтоб направить ко мне клиента! Но, как говорится, никогда не угадаешь, верно? Хотя с тех пор, как одно за другим я раскрыла два убийства (о первом, помнится написали все нью-йоркские газеты, а «Пост» даже поместила на третьей странице мою фотографию), многие старые знакомые обо мне вспомнили.

— Чуть больше месяца назад я потеряла внучку, — продолжала между тем Эвелина Корвин тихим, срывающимся голосом. — Она умерла ровно за неделю до… до своего дня рождения. Ей должно было исполниться десять лет.

— Мне очень жаль, — пробормотала я. Господи, ну что можно сказать перед лицом такой трагедии!

— Да, ну так вот… Наверное, со временем… боль от потери Кэтрин притупится. Во всяком случае, это я слышу со всех сторон. Но дело в том, что я не в силах свыкнуться с мыслью, что Кэтрин не просто умерла, а её убили. И я…

— Убили?! — ахнула я, не сдержавшись.

— Да, — резко ответила миссис Корвин. — И хуже всего то, что мне никто не верит, но я не отступлюсь. Я намерена доказать это. Всем им! — Губы её задрожали.

— Полагаю, вы разговаривали с полицейскими, — поспешно вставила я, пока она вновь не расплакалась.

— Да уж, столько разговаривала… По их словам, причиной смерти Кэтрин стала дыхательная недостаточность. Острая дыхательная недостаточность, как они говорят. Видите ли, у неё была астма, в очень тяжёлой форме, а также врожденное легочное заболевание, о котором я и не слышала, пока не… пока не родилась моя бедняжечка Кэтрин.

Я вопросительно взглянула на старушку.

— Это называется альфа-один-антитрипсиновая недостаточность.

Я покачала головой: мол, в жизни такого не слышала (а если бы и слышала, все равно не выговорила бы).

— Вскрытие проводили? — спросила я как можно деликатнее, отдавая себе отчёт, что это не самый удачный вопрос, который задают скорбящей бабушке.

— Только что пришли результаты. Но где-то они напутали, проглядели истинную причину, которая убила мою девочку. Послушайте Дезире, ни для кого не секрет, что моя внучка была тяжело больна, поэтому вряд ли они усердствовали в поисках. — Выпрямившись на стуле и глядя мне прямо в глаза, она бесстрастно добавила: — Знаете, ведь больных людей тоже убивают.

В общем-то, она права. Однако… Задавая следующий вопрос, я заикалась и запиналась:

— А Кэтрин… она не… её состояние… то есть её болезнь, она была неизлечимой?

После долгого молчания миссис Корвин ответила, тщательно выбирая слова:

— Врачи говорили, что Кэтрин не проживет долго. Но, разумеется, она могла бы прожить ещё несколько лет. А кто-то украл у неё это годы. И потом… — в голосе старушки появились воинственные нотки, — ведь сейчас медицина так стремительно развивается, вполне возможно, что её сумели бы вылечить. — Я молчала, и дама с вызовом закончила: — Мало ли что бывает, верно?

Верно, согласилась я, бывает.

— Учитывая прогнозы врачей, у вас должна быть очень веская причина полагать, что смерть Кэтрин — не следствие заболевания.

Миссис Корвин снова замялась. Опустила глаза на свои руки, которые последние минуты более-менее спокойно лежали на коленях. Я проследила за её взглядом: она яростно вонзала ухоженные ногти правой руки в мягкую и нежную ладонь левой.

— У меня есть очень веская причина, — наконец произнесла она, не поднимая глаз. — Это было уже второе покушение на жизнь Кэтрин. За две недели до смерти она сама рассказала мне, что кто-то умышленно пытался сбить её машиной. Тогда я ей не поверила… точно так же, как сейчас никто не верит мне. Знаете ведь, как аукнется, так и откликнется… В общем, я убеждала девочку, что машина просто потеряла управление, — в конце концов, кому придет в голову делать такие вещи нарочно? — но Кэтрин твердила, что водитель хотел её сбить. — Эвелина Корвин медленно покачала головой. — Господи! Если бы я только…

Этого хватило, чтобы вызвать новый поток слез, а я, закалённая в боях частная сыщица, почувствовала предательское жжение в глазах. Пришлось мысленно пригрозить себе жестокой расправой, если не научусь держать эмоции в узде.

— Может, ещё воды? Или кофе? — предложила я, ощущая свою полнейшую никчёмность.

Не в силах ответить, женщина жестом отвергла оба предложения. Прошло не меньше трех минут, пока была вытерта последняя слеза.

— Ну как, вы в состоянии продолжать? — осторожно спросила я.

— Да уж, куда денешься? Она вымученно улыбнулась.

— Итак. Миссис Корвин, кто мог желать зла вашей внучке? У вас есть какие-то версии?

— Абсолютно никаких, — призналась старушка. Затем посмотрела мне в глаза, и в голосе её появились властные нотки, которых прежде не было: — Но ведь кто-то явно пожелал зла, не так ли?

— И у вас нет никаких соображений, кто бы это мог быть.

— Никаких.

— А Кэтрин? Она не разглядела водителя?

Дама покачала головой:

— Всё произошло слишком быстро.

— Расскажите поподробнее.

Миссис Корвин удобнее устроилась на стуле, очевидно решив наконец задержаться и не убегать.