Аллигат

— У вас очень красивый дом, — сказала она. — Если позволите, я поднимусь к себе. Затем уйду на службу и приду только вечером, — поставила хозяйку в известность о своём распорядке дня. — Надеюсь, мне будет позволено принять ванну сегодня.

Генеральша выпустила струйку дыма, смешала карты на столе и, прищурив один глаз, смерила собеседницу цепким взором:

— Вам незачем докладывать мне, чем вы будете заниматься в течение дня. Главное — приходите вовремя и не забывайте о том, о чём я вас предупредила ранее. Я распоряжусь, чтобы Гризель нагрела воду.

Ольга перенесла вещи в комнату, сняла накидку и шляпку. Скинула обувь. Упала спиной на мягкую кровать и раскинула руки:

— Вот я и дома, — закрыла глаза, вслушиваясь в окружающие звуки.

Дом дышал уютом, теплом и сонным покоем. Тикали часы на каминной полке. В окно стучал начавшийся дождь. Куда-то идти, спешить и что-то делать не хотелось. Свернуться бы калачиком под тёплым пледом и проспать до завтрашнего утра.

Глава 23

Улица Клот Фэр находилась в десяти минутах ходьбы от съёмной комнаты Ольги. Дом она нашла быстро. Синяя парадная дверь, крошечный палисадник за кованым ограждением — всё, как и говорила новая знакомая.

Дверь открыла служанка.

— Лекси, кто пришёл? — услышала Ольга голос из смежной комнаты.

Лоис вышла тотчас и выглядела расстроенной. Припухшие веки глаз подсказали о проведённой бессонной ночи, чуть охрипший голос — о возможных рыданиях. Платье цвета болотной тины, гладко зачёсанные волосы, собранные на затылке в тугой узел, и отсутствие легкомысленных кудряшек делали её лицо серьёзнее, старше.

После обмена приветствиями хозяйка квартиры подозрительно уставилась на художницу, передавшую зонт служанке и стряхивающую капли дождя с накидки. Лорд Хардинг прав? Не стоит впускать её в дом?

— Я не вовремя? — спросила Ольга встревожено. — Можно перенести занятия на завтра.

Лоис медлила с ответом, пристально осматривая гостью, словно пыталась определить, чего от неё ожидать.

Кажется, Ольга поняла, в чём дело:

— Вы передумали, — отступила она к двери.

— Проходите, — тяжело вздохнула женщина. — Мне немного нездоровилось, но уже всё прошло.

Распорядившись, чтобы служанка приготовила чай, она проводила художницу в комнату, поделённую на две зоны: гостиную и столовую.

Ольга беглым взором окинула неизменный камин с развёрнутым к нему креслом, новую мягкую мебель, кремовый текстиль на стенах и окнах, яркий шерстяной ковёр, судя по лотосам и иероглифам, китайский, обеденный стол, буфет, секретер, пианино и папоротник в стеклянном контейнере[1] у окна.

— Всё купили к занятию? — уточнила она, пристально глядя на Лоис.

Та кивнула и, открыв секретер, достала карандаши, папку с рисовальной бумагой, пару журналов и небольшую коробку. Ольга заметила портрет хозяйки квартиры в своём исполнении. Сказала:

— Поскольку сегодня пасмурно, мы до конца отдёрнем на окне портьеру — станет светлее. Стол стоит удачно, двигать его не придётся.

Отсутствующий взгляд ученицы и её вялость вызвали у Ольги сомнение:

— Быть может, всё же перенесём занятие?

Лоис будто очнулась от дум и громко решительно сказала:

— Знаете что, а не могли бы вы послушать одну пьесу, — она стремительно подошла к пианино и стала перебирать разбросанные на верхней крышке нотные альбомы. — Я исполню её в разных темпах, а вы скажете, что вам больше понравилось.

— Боюсь, я в этом не разбираюсь, — заметила Ольга.

— Просто послушайте. Мне очень важно знать мнение постороннего человека. Вы же сможете определить, в каком случае вам понравится больше?

— Думаю, смогу, — села она на софу.

Лоис откинула тяжёлый клавиатурный клапан.

— Я исполню ноктюрн Фредерика Шопена до-диез минор, — сообщила она.

Ольга — как в замедленной съёмке — наблюдала за её движениями. Как она долго и величественно устраивалась на стуле, как упиралась ступнёй в педаль, мягко и уверенно опускала руки на клавиши.

С первыми аккордами её захлестнул поток мыслей. Рождавшееся чувство оказалось для неё новым, необычным, всепоглощающим. Она знает этот ноктюрн! Её тело помнит отточенные с детства движения: посадка, постановка рук, ноты, гаммы, бег пальцев по чёрно-белым клавишам. Бесконечные упражнения, слёзы, рябь перед глазами. Первые успехи, радость, восторг.

Она замерла, боясь вздохнуть. Поймала себя на том, что её пальцы двигаются в такт мелодии, перебирая воображаемые клавиши инструмента. Она чувствует их костяную прохладу, а нога нажимает на педаль, усиливая выразительность исполнения.

Мелодия плыла дальше. Минор сменился мажорными аккордами — спокойными и ясными, как ленивый перекат морского прибоя, смывающего прошлые душевные переживания. Всё плыло перед глазами в пелене слёз, колебалось и смешивалось. Силуэт Лоис расплылся грязным пятном, сливаясь с яркими красками ковра.

Пианино замолчало. Затихли обертоны.

— Ну что? — услышала Ольга тихий голос женщины.

— Вторая, медленная, — придя в себя, без колебаний ответила она.

— Вот и он тоже хотел так, — развернулась к гостье Лоис и сморщила нос. — Но ведь это неправильно. В нотах прописано иначе.