Аллигатор

— Все так и было, гражданин начальник. Я ей просто пообещал достать любой билет, сославшись на брата, который якобы работал в управлении перевозок. Так вот, после того как она сдала билет, мы с ней направились ко мне домой. По дороге я купил две бутылки водки и уже дома мы с ней закатили небольшой пир. Она выпила рюмки две водки и сильно опьянела. Заметив это, я отнес ее на кровать и изнасиловал ее, как вы говорите, в извращенной форме. Она пыталась оказать мне сопротивление, я ее вырубил сильным ударом по голове. Сначала я испугался, что убил ее, так как это не входило в мои планы. Я сидел рядом с ее телом и не знал, что мне с ним делать. Рита очнулась и тихо застонала. Второго срока за изнасилование я не хотел. Я встал с кровати и принес домой оцинкованное корыто. Стащив ее с постели, я перерезал ей горло. Когда кровь стекла, я разделал ее тело. Отделил мясо от костей, а кости сложил в мешок, который потом бросил в Волгу.

— Что еще вы можете сказать об этой Рите?

— У нее были черные густые волосы, и что я еще запомнил, темное родимое пятно на левой ягодице.

Он замолчал и посмотрел на меня. Все, что он рассказывал, я записывал в свой блокнот. Записав, я попросил его продолжить свой рассказ.

— После того, как я разделал ее тело, я сжег всю ее одежду вместе с документами, оставив себе лишь ее небольшие деньги.

— Скажите мне, Сергеев, — обратился я к нему. — Сколько вы вообще убили женщин. Судя по тому, что вы здесь мне рассказываете, Рита у вас была тридцать четвертой.

— Извините меня, начальник, но я не старался считать. Это для вас они были женщинами, а для меня были мясом. Сначала я их все же считал, а затем бросил. В какой-то момент я просто понял, что мне светит стенка, и количество убитых мной женщин перестало меня интересовать.

Я встал из-за стола и вышел из кабинета, оставив Валеева один на один с Сергеевым.

* * *

Прошло месяца два после задержания Сергеева. Сотни всевозможных запросов были направлены сотрудниками нашего отделения. Однако ни одного положительного ответа нами получено не было. Женщин с подобными приметами и именами в розыске не значилось. Однако это еще ни о чем не говорило. Я не исключал того, что у них не было родственников и близких друзей, которые могли бы обратиться с заявлением об их исчезновении в органы милиции.

Во время одного из допросов Сергеева я обратился к нему с предложением.

— Сергеев, вы бы могли указать конкретное место, в котором вы утопили останки трупа Риты?

— Если это так необходимо следствию, то я готов хоть сейчас поехать вместе с вами и указать это место.

— Я вас об этом спрашиваю потому, что мы не получили ни одного положительного результата о лицах, которых, с ваших слов, вы убили и употребили в пищу. Ты понимаешь это, Сергеев, или нет? Ни одна эта женщина в розыске никогда не значилась.

— Извините, Виктор Николаевич, но это ни о чем не говорит. Сами подумайте, зачем мне оговаривать себя. Мне сейчас все равно, сколько их — десять, двадцать, тридцать. Вы, наверное, уже поняли мой принцип отбора этих баб. Я не пытался затащить к себе положительных людей, имеющих семью или детей. Они бы никогда не решились поехать со мной в это Васильево. Я выбирал тех, кто никому не был нужен, кого никогда искать не будут. Это я потом расслабился и стал таскать к себе баб из Казани. Если бы я этого не сделал, то мог бы еще несколько лет питаться этими бабами.

Он сделал паузу и, попросив у меня сигарету, закурил. Нужно было отдать ему должное, он держался довольно прилично, не закатывал истерик и не бился головой об стены кабинета. Сказать, что он полностью смирился со своей участью, я тоже не мог, иначе бы он полностью замкнулся в себе и вытащить из него хоть одно слово было бы большой проблемой.

— Ну, что? Мы поедем на Волгу? Я готов вам показать это место.

— Сам я это решить не могу. Мне нужно решение моего руководства.

— Так переговорите с ним.

— Хорошо, я переговорю.

После допроса я направился к Костину. Коротко доложив ему о результатах проверки, я попросил у него разрешения на выезд с Сергеевым на берег Волги, для установления места возможного обнаружения останков.

Костин посмотрел на меня и, не говоря ни слова, поднял трубку и стал быстро набирать телефонный номер. По тому как он это делал, я сразу же догадался, что он набирает номер заместителя министра.

— Здравия желаю, Марсель Рашидович. Вы не могли бы принять меня с Абрамовым?

Он положил трубку и, поправив галстук, направился к двери. Вслед за ним поспешил и я. Нам пришлось ждать в приемной, когда нас примет заместитель министра. Буквально за минуту до нашего появления к нему прошли несколько сотрудников из МВД СССР, которые проводили проверку в нашем министерстве. Когда они вышли от него, в кабинет вошли мы с Костиным. Было достаточно одного лишь взгляда, чтобы понять, что тот находится не в настроении. То ли москвичи испортили ему настроение, то ли какие-то другие обстоятельства, но ожидать чего-то хорошего от него не приходилось.

Он взглянул на меня и криво улыбнулся.

— Ну, что доволен? — спросил он меня. — Накаркал?