Аллигент

―Все в порядке‖. Я протягиваю ему урну. ―Прикрепишь это позади меня, ладно? И открой крышку.‖ Залезаю в петлю, мои руки дрожат так сильно, что я едва держусь за края. Зик затягивает ремни на спине и ногах, затем вклинивает урну позади меня, лицом вверх, так чтобы пепел распространялся. Я смотрю вниз на Лейк-Шор-Драйв, глотая желчь, и начинаю скользить.

Внезапно я хочу вернуть все назад, но уже слишком поздно, я уже несусь к земле. Я кричу так громко, что хочу закрыть свои собственные уши. Я ощущаю крик, оживающий во мне, наполняющий мою грудь, горло и голову.

Ветер щиплет мне глаза, но я заставляю себя открыть их, и в момент моей слепой паники я понимаю, почему она сделала это таким образом, вперед лицом, потому, что это похоже на полет, словно она птица.

Я все равно чувствую, что подо мной пустота, и она подобна пустоте внутри меня, подобна рту собирающемуся проглотить меня.

Затем я понимаю, что перестаю двигаться. Последние частички золы перемещаются по ветру, как серые снежинки, а потом исчезают.

Земля всего в нескольких футах подо мной, достаточно близко, чтобы спрыгнуть вниз.

Остальные собрались в круг, они сложили руки образуя сеть из костей и мышц, чтобы поймать меня. Я прижимаю лицо к петле и смеюсь.

Я бросаю пустую урну им вниз, затем завожу свои руки за спину, чтобы расстегнуть страхующие меня ремни. Я рухнул на руки друзей словно камень. Они поймали меня, их кости впиваются мне в спину и ноги, и они опускают меня на землю.

Воцарилось неловкое молчание, пока я смотрю на башню Хэнкок в изумлении, и никто не знает, что сказать. Калеб улыбается мне, осторожно.

Кристина смахнула слезы с глаз и сказала, - О! Зик спускается.

Зик мчится к нам в черной петле. Сначала он выглядит как точка, потом как клякса, и затем словно человек, закутанный во все черное. Он радостно ликует, как только приостанавливается для остановки, и я тянусь чтобы схватить Амара за предплечье. С другой стороны, я хватаюсь за бледную руку, которая принадлежит Каре. Она улыбается мне, но какая-то печаль в ее улыбке.

Зик жестко ударяется плечом о наши руки, и он широко улыбается позволив нам укачивать его словно ребенка.

- Славно проехал. Хочешь еще раз, Четыре? говорит он.

Не медля ни секунды отвечаю, - Безусловно нет.

Мы возвращаемся к поезду разрозненными группами. Шона идет с помощью своего фиксирующего устройства, Зик толкает пустое инвалидное кресло и перебрасывается короткими фразами с Амаром. Мэттью, Кара и Калеб идут вместе разговаривая о чем-то, что приводит их всех в восторг, сближает их родственные души. Кристина незаметно подходит ко мне и кладет руку на плечо.

- Счастливого Дня Церемонии Выбора, говорит она. - Я собираюсь спросить как ты на самом деле. И ты дашь мне правдивый ответ.

Мы иногда разговариваем в таком тоне, давая друг другу указания. Каким то образом она стала моим лучшим другом, несмотря на наши постоянные споры.

- Я в порядке, говорю я. - Это тяжело. И так будет всегда.

- Я знаю, говорит она.

Мы идем позади группы, позади все еще заброшенных зданий с темными окнами, через мост простирающийся над рекой-болотом.

- Да, иногда жизнь действительно отстой, говорит она. - А ты знаешь ради чего я держусь?

Я поднимаю брови.

Она поднимает свои тоже, подражая мне. - Ради не отстойных моментов, говорит она.

- Хитрость состоит в том, чтобы увидеть их когда они рядом.

Потом она улыбается, и я улыбаюсь тоже, затем мы поднимаемся по ступенькам к платформе поезда плечом плечу.

С момента своего детства, я всегда знал это: Жизнь разрушает нас. Мы не можем избежать этого разрушения.

А сейчас, я выучил кое-что еще: все можно починить и мы можем помочь друг другу.