Аллилуйя женщине-цветку

Новый скандал, конечно, вызвал куда больше шума, чем первый. Адриен был одним из сыновей Цецилии Рамоне, единственной жакмельской вдовы, которую частенько называли именем ее покойного мужа: Цезарь. Генерал Цезарь Рамоне был человеком, навеки вошедшим в историю города. Узнав, что доктор Браже оскорбил ее семью, Цецилия Рамоне впала в неистовство. Понадобилась сила нескольких портных, чтобы помешать ей тотчас броситься к доктору и, как она выразилась, «провести урок анатомии на его принадлежностях». Она размахивала огромными ножницами, которые, кричала она, «оттяпают так, что будь здоров».

Вечером Цезарь отказалась от идеи личной мести и согласилась на «перечень мер», призванных положить конец «мото-фаллическим атакам» со стороны доктора Браже. Цезарь сама придумала эти меры и голосом жандармского генерала продиктовала городской элите, собравшейся в ее салоне, свое решение. Первое: ни одна жакмельская женщина, принадлежащая к добропорядочному обществу, не ступит ногой в клинику доктора Браже; второе: ни одна уважающая себя семья не пустит под свою крышу врача, грубо нарушившего клятву Гиппократа; третье: Эрве Браже исключается из клуба «Эксельсиор»; четвертое: префект должен запретить всякий мотоциклетный шум после пяти часов вечера и до десяти часов утра; пятое: городской маляр выведет красной краской на дверях врача, недостойного своего звания:

«Осторожно! Доктор Эрве Браже катается на мото-фаллосе!»

Ответная реакция доктора Браже произвела эффект взорвавшейся бомбы: он тщательно отчистил свою дверь и привинтил бронзовую дощечку:

«Доктор Эрве Брагетт (ширинка по-французски),

гинекофил (женолюб по-древнегречески),

психопат всех парижских больниц».

В следующую пятницу все плясали как бешеные в «Дохлой крысе». То было неистовое поклонение человеку, который осмелился объявить всему свету о своем женолюбии. А Цецилия Рамоне теперь окончательно преобразилась в гневного Цезаря. Она даже советовалась с Окилом Окилоном, знаменитым знахарем наших мест, чтобы наслать порчу на доктора.

Но прошел циклон Бетсабе и заставил поверить всех, что доктор Браже родился в рубашке. Он приводил в чувство и помогал сотням пострадавших. Он давал указания по гигиене, чтобы избежать эпидемии. Его мото сновало по затопленным участкам. Даже прошел слух, что машина его — амфибия, а иногда он перелетает на ней по воздуху над вышедшей из берегов рекой.

Циклон кончился, и в Жакмеле наступила великая тишь — и в листве деревьев на площади Арм, и в умах, возбужденных выходками и подвигами доктора Браже. Передышка длилась до самых последних дней года.

К востоку от площади Арм находился монастырь и школа сестер Сент-Роз-де-Лима. Весь Жакмель обожал этих набожных девушек, приезжавших издалека, чтобы участвовать в повышении образовательного и духовного уровня города. Среди монашек особо выделялась своим благочестием, приветливостью и преданностью делу сестра Натали Дезанж. И еще один талант был у нее: она обладала лучшим голосом в хоре при церкви святых Филиппа и Иакова. Судейский старшина Непомусен Гомер ходил туда не столько помолиться, сколько послушать, как писал он в «Газете Юго-Запада», «журчание чистейшей горной речки, текущей по сглаженным камням по воле Господа».

Как-то в воскресенье сестра Дезанж вернулась с вечерни в ужасном состоянии: ее лихорадило, зубы стучали, она совсем обессилела. К полуночи у нее поднялась температура до сорока. Мать-настоятельница, усердно помолившись, пошла на площадь Арм и привела к больной доктора Браже. Тот деликатнейшим образом прослушал ее грудную клетку, окруженный полудюжиной сестер — коленопреклоненных, с четками в руках, бдительных. Он поставил диагноз и дал указания насчет лечения. Через три дня сестра Натали встала на ноги. В полдень она пошла самолично поблагодарить славного доктора. А через три месяца мать-настоятельница доверительно сообщила жакмельскому кюре, преподобному отцу Наэло, что сестра Натали Дезанж ждет ребенка от доктора Браже. Сестричку тайно посадили на первое же грузовое судно, отплывающее в Европу. И хотя секрет несчастья был сохранен полностью, у жакмельцев осталось сильное ощущение, что сестру Натали Дезанж увезли столь поспешно неспроста. Воображение разыгралось. Утверждали, что доктор Браже может на расстоянии оплодотворить любую женщину и, повстречав молодую особу или даже целый их выводок, направляет ей или им на лобок «оплодотворяющий луч» из штуковины, которую он прикрепил к фаре своего мотоцикла, и — прощай, девственность.