Аллира

И пусть это займет десять… двадцать… хоть тысячу лет, но я заставлю аллир перестать смотреть на шииров как на врагов. Заставлю их увидеть истину и понять, что на самом деле вражда, выросшая из простой обиды, не стоила тех смертей, которыми все мы заплатили за свою гордыню. Я делаю это ради себя, ради Ширры, ради наших детей, которые, надеюсь, никогда не узнают страшного слова «война». А еще – ради новой жизни, своих сломанных крыльев и тех маленьких аллир и шаддаров, которые больше не будут ненавидеть друг друга.

Впрочем, мои крылья доставляли сестрам гораздо больше беспокойства, чем мне самой. Как привыкла я без них обходиться, так и не особенно страдала, когда их не стало. Правда, из-за этого мне пришлось целый месяц терпеть преувеличенную опеку Рума и Гаори, но это не страшно. Главное, что Ширра все время находился поблизости, а когда все надоедало, он с легкостью уносил меня и от вредного духа, и от настырных сестер, и от назойливого внимания советниц.

И вот сегодня настало полнолуние. Время, когда положенные мне по статусу крылья заново отросли и теперь вызывающе белели в темноте, превращая меня из обычной бледной немощи в немощь бледную, но теперь еще и летающую. Впрочем, Ширра был прав: мне нужно было лететь. И сделать это следовало как можно скорее.

Минута молчания. Мягкий желтый свет от выглянувшей из-за тучек луны. Неровное биение сердца. Короткий взмах и…

– Лети! – шепчет за спиной Ширра.

– Лети… – мягко подталкивает в спину ветер.

– Лети, – ласково приглашает выглянувшая из-за туч луна, и я вздрагиваю от пронзившего мое тело зова.

А дальше все случилось само собой: луна всегда действовала на меня очень странно. Вот и сейчас: вроде бы я только-только качалась на краю, аккуратно ловя кончиками крыльев поднявшийся ветер, а в следующий миг я, не чувствуя ног, рванулась вверх, к своей давней подруге. Причем на этот раз взлететь мне удалось практически без усилий.

И вот я мчусь… лечу… всей душой стремлюсь вперед – туда, где ласково улыбается моя вторая половинка и где медленно просыпается неумолимое желание танцевать.

Что это?

Тьма? Или свет?

Танец или полет?

Жизнь или смерть?

Взлет или падение?

Не знаю. Я не могу отличить одно от другого. Свет мешается с мраком, мрак переплетается с тенью, холод – с жарой, ветер – с дрожащими от напряжения крыльями. А я лечу… нет, я танцую и покорно следую за луной, не отдавая себе отчета в том, зачем и почему иду.

Передо мной нет никаких дорог. За моей спиной нет никаких дверей. Под ногами нет опоры. Все очень зыбко. Скользко. Но мне не страшно. И мне совсем не хочется останавливаться, а крылья сами несут меня прочь, следуя за медленно уходящей ночью и яркой луной, ни на миг не дающей мне потеряться.

Пока я танцую, что-то настойчиво щекочет мне кожу на пальцах.

Короткий миг… мимолетное удивление, наполненное желанием знать, и вот я уже держу в руках какие-то нити. Тонкие, полупрозрачные, чужие. Невероятно хрупкие с виду, но при этом настолько твердые, что их почти невозможно порвать.

Впрочем, нет. Именно я как раз могу их разрезать – когтями, зубами или такими же наростами на теле, как у любого шаддара. Медленно перебирая их в руках, я в какой-то миг понимаю, что действительно могу все, но при этом точно знаю, что для этого еще не настало время.

Потом я снова лечу, без сожаления выпуская ставшие ненужными нити нити.

Вижу рядом с собой мерцание незнакомых звезд. Свет далеких светил, которых никогда не было в нашем небе, и призывный блеск таких же далеких миров, в каждом из которых когда-то были такие же Танцующие.

При виде них на краткий миг у меня появляется нестерпимое желание направиться к ним, но память настойчиво шепчет: «Нельзя… не твое… вернись…» – и я просто пролетаю мимо, совершенно точно зная, что когда-нибудь сюда еще вернусь.

А потом луна становится так близко, что почти касается моей макушки.

Достигнув цели, я радостно улыбаюсь ей и закрываю глаза. Я танцую в ее свете, как на королевском балу. Утопаю в ее тепле, как в уютной колыбели. Я знаю: она никогда меня не предаст. И куда бы я ни отправилась, всегда будет там, со мной. Между мирами, звездами и чужими вселенными. Лишь для того, чтобы однажды, когда закончится мое время, я смогла найти дорогу домой.

Сколько длился мой второй полет, не знаю. Быть может, мгновение, а может, и целую вечность. Я потеряла счет минутам, дням и неделям. И только когда крылья стали тяжелеть, а потом медленно истаяли, внезапно пришла в себя. Как раз для того, чтобы понять, как далеко на этот раз завела меня коварная подруга, и покачнуться от неожиданного осознания той сумасшедшей высоты, на которой мы с ней оказались.

Впрочем, испугаться или упасть я не успела: стоило лишь пыльце в последний раз слететь с моих исчезающих крыльев, как откуда-то из глубины ночи выметнулась громадная хищная тень, а потом подхватила, прижала к груди и знакомым голосом выдохнула:

– Ты молодец!