Алло, милиция?

Предлагать им шведский вариант на троих бессмысленно. Для воспитанных в СССР это слишком большой культурный шок.

— Кто это поёт? Что за зарубежная эстрада по-русски?

Варя даже отодвинулась от негодования.

— Анна Герман! Битлов знаешь, Аббу тоже, а Анну Герман нет? Она же из Польши!

— Офицеры из Западной группы советских войск говорят: курица не птица, Болгария и Польша не заграница, — он тотчас добавил: — А песня душевная, и поёт она хорошо.

Затем начал извержение «Вулкана любви» югослава Джордже Марьяновича, а Егор, воспользовавшись вулканической звуковой завесой, шепнул на ухо Насте:

— С вами хорошо. Но я хотел побыть с тобой одной.

Та ничего не ответила, но после окончания парада шлягеров социалистической эстрады под каким-то предлогом выскользнула за дверь, Егор через минуту тоже вышел.

Она ждала.

— Все парни из моей комнаты свалили, я один.

— Хорошо. Но ничего не будет.

— Правда? А я всё же рассчитываю на один комсомольский поцелуй.

Он взял её за пальцы и повёл вниз.

[1]Кто-нибудь, послушайте историю, в которой я всё расскажу о девушке (англ.)

[2]На самом деле, Брежнев лично поздравлял граждан СССР последний раз в 1980 году.

Глава 8

Студенты вернулись только к полудню, помятые, но вполне довольные.

— Как сходили?

— Клёво, — похвастался Гриня.

— По бабам? Гол забил?

— Сразу не удалось. Зато было много острых моментов у штрафной и отличный задел на ближайшее будущее. А ты? Скучал один?

Егору стало смешно.

— Вы меня оставили одного в свободной комнате среди десятков пьющих компаний, в которых не менее половины — девчонки… Гриня, ты себя слышишь?

Сосед, скинув пальто, наклонился над подушкой Егора.

— Рыжий недлинный волос колечком. Та, о ком я думаю?

— Считай, что зачёт по осмотру места происшествия сдал. Но ты же не будешь свистеть на каждом углу? А то пасть порву, моргалы выколю, потом занесу комсомольское взыскание в печень.

— В печень — это хорошо, — согласился Гриня, присев на свою койку. — Парни, скинемся на вечерок?

По постным лицам четверокурсников было видно: свободные ресурсы кончились. За роскошь празднования Нового года придётся расплачиваться чёрной трёхдневкой перед стипендией, когда на последней сосиске, вывешиваемой в пакете за окно на мороз для сохранности, делаются три насечки: кусок на сегодня, на завтра и на послезавтра. Подъедается хлеб, в студенческих столовках выдаваемый без счёта, надо лишь оплатить чай без сахара за одну копейку. Страждущие бесконечно бродят по этажам и заглядывают в комнаты к более запасливым: не завалялось ли там что-то. Фраза «одолжи трёху до стипендии» висит на коридорах общаги как дым в курительной комнате.

— Я проставляю, — смилостивился Егор. — С вас — нарыть какой-то закусон и метнуться кабанчиком в гастроном. Но — вечером. Ещё дел полно.

Строго говоря, бухать в этой компании его не тянуло. Но трое парней, в принципе — неплохих, будут делить с ним кров до окончания госов. И надо как-то исправить ущерб, нанесённый их взаимоотношениям заносчивостью прежнего Егора.

Долговязый Паша недоверчиво произнёс:

— Ты тоже будешь?

— Ну, если ты надумал делить поллитру на троих, то облом. На четверых. Да. Буду. Что смотришь? И самому правильному иногда надоедает быть правильным.

Правда, в дальнейшем он оправдал репутацию себя-прежнего, так как практически весь день провёл на койке, штудируя УК, УПК, Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу, сборник образцов процессуальных документов. Наверно, он был единственный в общаге, кто посвятил подобным занятиям 1 января. Даже те, у кого в первый будний день начиналась сессия, этим не страдали и продолжали отдыхать.

Егор пролистал конспект по криминалистике. Принципы все те же, что и в Российской Федерации, но с техническим оснащением разница в сорок лет — это пропасть. О генетическом анализе биологических образцов можно не заикаться. В лучшем случае — группа крови.

Кстати, о почерковедении… Он попробовал воспроизвести каллиграфические буковки конспекта и признал: жабры коротки. Такой аккуратности не добиться. Заодно потренировал подпись. Вместо привычной «Евс» и размашистой зюзи пришлось полностью выводить «Е.Е.Евстигнеев» и вензель, похожий на родовой герб.

За этим занятием его застала Настюха. Она только сунула конопатую рожицу в дверь, как Егор подскочил и вышел к ней на коридор, оставив Комментарий к УПК подмышкой.

— Учишься?!

— Я же заучка. Знаешь мою репутацию?

— Ещё бы! Местами довольно скверную. Ночью ты был вообще очень плохой мальчик.

Не оспаривая, он оглянулся, убедившись, что в пределах видимости ни души, и мягко поцеловал её в губы.

— Ты такая красивая!

— Да ну… Не накрасилась ещё.

Она соврала. Косметика была, только не столь кричащая, как в новогоднюю ночь.

— Зато ты не пытаешься скрыть конопушки. Ты — моё самое яркое солнце в зимний день.

— Что, правда?

— Век воли не видать.

— Да ну тебя…

— Лучше скажи, придёшь, когда ребята свалят? Если нет, пожалуюсь в комитет комсомола филфака: поматросила и бросила.

Настюха аж рот раскрыла от такой постановки вопроса, потом прыснула.

— Зависит от твоего поведения. В Мраморный зал придёшь?