Алло, милиция? Часть 3

До допросного конвейера оставалось ещё больше двух часов. Вспомнив о просьбе Сазонова, Егор двинул на автобазу, что на улице Свердлова, от нархоза ехать удобно. Там заполнил бланк выемки документов о ремонте бежевой «волги», в девичестве — чёрной.

Бухгалтерша аж подскочила, резко подорвав с кресла объёмистые телеса. Хотела бежать к начальнику автобазы, как-то согласовывать щекотливые места.

— Сидите, гражданка! — Егор выставил ладонь вперёд, и мадам, вздумай продолжить перемещение, упёрлась бы в неё, а целовать милицейские руки явно не входило в её намерения. — Я не собираюсь проверять правильность расчётов. Мне просто нужна цифра — сколько потерпевший заплатил за машину и за ремонт. Понимаете? Цифра должна фигурировать в обвинительном заключении: путём угона и повреждения злодей причинил потерпевшему ущерб в сумме столько-то рублей и столько-то копеек. Могу и в банке запросить сведения о приходе налички, но зачем?

— За ремонт он ещё не внёс…

— Мне без разницы. Хоть сто рублей, хоть десять тысяч.

— Нет, ну там не сто… — дама с высоким начёсом и, наверно, шиньоном под собственными волосами, несколько успокоилась и вернула зад на привычный насест. — Где-то сто восемьдесят…

За восстановление разбитого в хлам автомобиля, где целой осталась разве что запаска, выписали счёт, примерно равный цене трёх аккумуляторов. О фактическом уничтожении машины имеются фотоснимки, их копии — в КГБ. Народ совсем берега потерял!

Егор мученически закатил глаза.

— Гражданочка! Ещё раз. Мне всё равно — сколько. Нужна бумажка с вашей печатью и указанием цены с точностью до копейки. В результате преступления разбито десять машин, виновный на зоне будет зарабатывать хорошо, если рублей тридцать-сорок. То есть ваш клиент всё равно получит начисление полтора-два рубля в месяц и плюнет на них, потому что лень из-за грошей ходить на почту, выстаивать очередь. Увы, вот так оно.

— Бедный Урюпин! И тесть его, выходит пострадал. Хорошая у них семья, дружная. Зачем им такое горе?

За причитаниями мадам накатала справку. Сама, не доверила подчинённым барышням. Сбегала за подписью в кабинет зам начальника автобазы.

— Вот, возьмите. А вы уже поймали угонщика?

— Близки к этому.

Егор постарался скрыть эмоции. «Хорошая семья» заплатила тысячу двести рублей тридцать одну копейку за очень живую «волгу». Она тут же за семьдесят восемь рублей прошла капиталку на базе. С полной покраской чёрного кузова в бежевый цвет. А за её восстановление из руин от владельца причитается сто восемьдесят четыре ноль-ноль. Впрочем, уже восстановили.

Сунув справку, которая обойдётся очень дорого одному из друзей Жабицкого, Егор мило попрощался с начёсанной дамой и вернулся в РОВД. Суммы, за которые тесть устроил зятю машину, озвучил Сазонову по телефону. Полковник, услышав цифры, произнёс любимое слово Вильнёва:

— Наглец!

Перекусив, молодой следователь принялся изводить бумагу по поводу холодильника «Саратов», пары велосипедов, шубы из гардероба, подрезанного кошелька в гастрономе, запаски из «Жигулей», лобового стекла из других «Жигулей», приёмника из третьих «Жигулей».

Свою машину, по наводке торговых работников, он отогнал в очень секретный гараж на Сельхозпосёлке, где кулибины установили магнитолу «Грундиг» под водительское сиденье, колонки спрятали под полкой у заднего сиденья, кейс под кассеты — под переднее пассажирское. Сигнализация в случае покушения издавала звук Байконура, только более противный, зажигание и стартёр блокировались секреткой, на колёсах стояли нестандартные болты, запаска крепилась к кузову толстой собачьей цепью на замке, аккумулятор — особой стальной скобой, лобовое стекло несло жирную гравировку с номером автомобиля… Но даже с такими мерами предосторожности владение автомобилем в СССР оставалось уделом мужественных граждан, имевших все шансы жаловаться милиции: «обокрали!», после чего насупленные офицеры заполняли целую кучу разных бланков.

Хоть это не работа, а в чистом виде создание видимости, она выматывала больше реальных дел.

«Скажите, свидетель, а когда год назад в вечернее время вы шли возле своего дома, не заметили граждан, похищающих аккумулятор из синего „москвича“ госномер…»

Он всегда задавал очень длинные вопросы, старательно занося их в протокол, потому что односложные ответы «нет», «не видел», «не помню» не позволяли набрать объём текста, дающий возможность перетащить хоть одну фразу на второй лист и не обрывать его.

Хуже всего — понимающее выражение лиц вызванных на допрос. Люди — не идиоты. Прекрасно сознают, что сидящий перед ними офицер милиции не раскрывает преступление, а создаёт дурацкую видимость движения по делу. Но — это советские люди. На своём рабочем месте точно также, наряду с полезными телодвижениями, изображают общественно-полезный труд, составляют политинформации, требуют у Америки вывести ракеты средней дальности из Европы, выражают солидарность народам Африки и Азии, а затем жертвуют по копеечке на Красный Крест.