«Алло, вы ошиблись номером…»

Он механически набрал номер коммутатора, думая, как было бы прекрасно, если бы никто не испортил ему этот вечер.

— Говорит доктор Александер, — сказал он ответившей ему девушке. — Мне никто не звонил? Хотелось бы надеяться, что нет.

— Звонили, доктор, — сказала телефонистка. — Некая миссис Стивенсон. Сказала, что она очень больна и чем-то обеспокоена. Мне показалось, ей и впрямь очень плохо.

— Больше никто не звонил?

— Нет, доктор, только миссис Стивенсон.

— Хорошо, — сказал он, — я ей сейчас позвоню.

Вытащив из кармана небольшой блокнот в красивом переплете, доктор Александер нашел в нем номер телефона Леоны. Он набрал его не сразу, подумав о том, что разговор может быть весьма нудный. Миссис Стивенсон была склонна подолгу говорить о своем самочувствии, а у него сейчас не было никакого желания выслушивать эти бесконечные подробности.

Она явно перепугала телефонистку, хотя вряд ли там может быть что-то серьезное.

Он все же набрал номер.

Леона ответила в то же мгновение. И с ходу обрушила на него поток своих проблем:

— Я очень, очень напугана, доктор. Я чувствую себя так, будто сердце у меня в тисках. Сердцебиение такое болезненное, что просто… трудно переносить. Легкие, я чувствую, лопнут, если я сделаю глубокий вдох. И я все время дрожу! Мне даже трудно держать телефонную трубку, вот до чего дошло!

— Ну-ну, миссис Стивенсон, — сказал он утешающе. — Я уверен, что все не так уж плохо. Где ваша прислуга? Она может посидеть с вами? Я уверен, что, если бы кто-нибудь с вами побыл, вам бы стало легче.

— В доме никого нет! — закричала Леона. — Никого! И мне стало хуже, я знаю, что хуже! Я хочу, чтобы вы приехали ко мне. Вы мой врач, и вы мне нужны сегодня, прямо сейчас!

— Гм, боюсь, что я не смогу приехать, — мягко возразил он все еще с профессиональной ровностью в голосе. — Я бы приехал, если бы полагал, что это действительно необходимо. Но я знаю, что это не так. У вас просто немного не в порядке нервы, вот и все. Заставьте себя расслабиться и посидеть спокойно в течение нескольких минут, и вы увидите, как вам сразу станет лучше. Если хотите, примите пару таблеток снотворного, это поможет успокоить нервы.

— Но вы же знаете, что я тяжело больна! — истерически кричала Леона. — Зачем я ходила к вам все эти месяцы! Как вы можете отказаться приехать ко мне сейчас, когда я нуждаюсь в вашей помощи! Что вы за врач, в конце концов!

Его лицо сделалось жестким. Это уже было слишком даже для богатой миссис Стивенсон.

— Послушайте, миссис Стивенсон, — быстро ответил он, — вы не считаете, что вам пора честно взглянуть в лицо фактам и начать действовать вместе со мной и с вашим мужем?

— Действовать вместе? — спросила она. — О чем это вы?

Ее вопрос озадачил его.

— О чем я? Да вы знаете не хуже меня. Я все объяснил вашему мужу еще неделю назад.

— Моему мужу? Вы, должно быть, хотите, как и все остальные, чтобы мое состояние стало еще хуже. Заверяю вас, что мой муж ни слова мне не сказал.

Доктор Александер начинал понимать все меньше и меньше.

— Но ведь ваш муж, наверное… Я ведь рассказал ему все… Он обещал… И он не сказал вам об этом?

— О чем «об этом»? — спросила Леона. — Что это за таинственность?

Доктор Александер помолчал.

— Гм, все это очень, очень странно, миссис Стивенсон. Я обсуждал с ним ваше состояние детально дней десять назад. Он приходил ко мне.

— И что же вы ему сказали, доктор?

— Послушайте, дорогая леди, сейчас неподходящее время для того, чтобы вдаваться во все это снова. Если вы постараетесь успокоиться, поспите немного, то, может быть, мы поговорим об этом завтра.

— Не завтра, а сегодня! Вы скажете мне все сегодня, скажете! Слышите? По-вашему, я смогу пережить эту ночь, не зная… и мучаясь в догадках над тем, что со мной будет?

Доктор Александер пожал плечами, брови его поползли вверх, придавая лицу циничное выражение.

— Хорошо, миссис Стивенсон. Будьте любезны, подождите минутку.

Он положил трубку на стол и вышел из кабинета. В дверях он остановился. Банкомет уже бросил карты, и все ждали только его.

— Прошу прощения, — сказал он. — Мне придется задержаться еще на несколько минут.

— Еще одна победа, Филипп? — спросила его одна из дам голосом, в котором было, пожалуй, многовато кокетства и веселости.

— Конечно. Но я скоро вернусь. Жаль, что задерживаю роббер. Он вернулся в кабинет.

— Спасибо, что подождали меня, миссис Стивенсон, — сказал он.

— Надеюсь, вы сейчас же раскроете мне вашу тайну, — раздраженно сказала она. — Я не имела ни малейшего представления о том, что мой муж консультировался с вами.

— Он приходил ко мне справиться о диагнозе. Он сказал, что ваш отец предупреждал его о вашем сердце, что оно с детства подвержено приступам. Он сказал, что у вас бывали долгие периоды хорошего состояния и что он ничего не знал о вашем сердце до вступления в брак. Ваш отец рассказал ему обо всем в день свадьбы. Это было для него довольно сильным потрясением.

— Мой отец любит… как бы это сказать… прямолинейность.

— Ваш муж сказал, что первый приступ у вас произошел примерно через три-четыре недели после медового месяца. Это верно, миссис Стивенсон?