Альма 2. Точка бифуркации (СИ)

Удар обеими ногами и первого нападающего внесло вместе с вырванной с мясом дверью в стену ближайшего здания. В открывшуюся брешь тут же ударила свинцовая смерть, но мужчины в машине уже не было. Выкатившись с другой стороны, он дал из укороченного Калашникова очередь по оставшейся четверке. Подобраться к ним можно было только с одной стороны. Бойцы, облаченные в форму городского ОМОНА, казалось, ничуть не растерялись от подобного приема и плавно ушли в стороны, занимая оборонительную позицию за ближайшими деревьями и припаркованными автомобилями. По скорости они ничуть не уступали ему. Проклятье!

Оперативник быстро сменил обойму, всматриваясь в темноту воспаленными от напряжения глазами. Тени мелькали. Мелькали, меняя укрытия и подбираясь все ближе. Он точно видел, как попал в некоторые, но никто из них даже не думал падать мертвым или хотя бы замедляться. Все. Конец.

Выскочив из-за машины, он дал очередь практически в упор и бросился в ближний бой. Не дать возможности выстрелить. Заставить их мешать друг другу... Мысли в работающем на пределе мозге остановились. Мир вокруг смешался.

Удар ножом пришелся в приклад. Вниз и вбок. Удар и подсечка. Уход. Тут же три ответных удара. Все скользящие. Пустяки. Прорваться. Нужно прорваться... Любой ценой. С одного из бойцов слетел шлем. Боже мой, мальчишка. Совсем еще мальчишка... Перехватить короткий меч. Хруст костей и в сторону. Черт, не успел добить. Отход и удар ножом под колени. Откуда тут еще один? Их же было четверо. Отход и нож входит зазевавшемуся штурмовику под шлем. Минус один. Отступить в сторону и подрубить ноги еще одному. Пинок ногой в грудь последнему, загораживающему нужное направление лжеОМОНовцу. А вот и проход...

Чудовищный удар в спину. Небо медленно мелькает перед глазами, чтобы смениться перед лицом твердой землей. Броня пробита, позвоночник и часть внутренних органов приказали долго жить.

Граната из внутреннего кармана куртки ложится в руку. И чека в ней уже совершенно ни к чему. Ну вот и все. Не успел. Простите меня...

Мощная лапища резко перехватывает руку оперативника, не давая ей разжаться. Улыбка на губах успевшего штурмовика. Улыбка на окровавленных губах оперативника. Кто сказал, что можно только так? Ладонь с чудовищной силой сжала зажатый в пальцах ребристый стальной шарик...

Далеко за городом, в тихом спальном районе небольшого городка, приютившегося рядом с крупным мегаполисом, вздрогнул и проснулся мальчик, со светлыми, почти белыми волосами. Он подскочил на кровати, насторожено осматриваясь по сторонам.

- Мам... ты слышала?

- Что сынок? - спросила женщина, сидящая у окна рядом с кроватью.

- На улице что-то хлопнуло... Громко так. Это петарды?

- Успокойся милый, - она слегка наклонилась вперед и погладила по голове, встревожено глядящего на нее ребенка, - никто ничего не хлопал. На улице все тихо. Все давно уже спят.

- Но я же слышал! Громко так...

- Тебе просто приснилось. Ложись, - женщина аккуратно поправила одеяло и помогла ему облокотиться на подушку, рядом с тихонько посапывающей во сне сестрой.

На некоторое время в комнате снова наступила тишина, перемежаемая лишь легким шелестом деревьев за окном, да негромким гулом редких машин, проезжающих по удаленной от спального района дороге. Свет, льющийся с улицы, освещал только руки, задумчиво перебирающие в пальцах блестящий новеньким теснением паспорт и красивый халат, облегающий хрупкую фигурку. Все прочее - терялось в темноте.

- Мам?

- Да, сынок?

- А папа скоро вернется?

- Скоро, милый, скоро... Ты же знаешь, у него часто бывают командировки.

- Знаю, - шмыгнув носом, он натянул одеяло под самый подбородок, - просто... он никогда еще не уезжал так надолго. Я скучаю по нему...

- Спи, сынок. Все будет хорошо.

Помолчав, мальчик вздохнул, зная, как родители не любят повторять по нескольку раз одно и то же, и закрыл глаза. А через несколько минут, комнату наполнило еще одно тихое, мерное дыхание.

- Он вернется, - тихонько, словно пытаясь убедить в этом саму себя, повторила она и повернулась к стоящему сбоку от нее серванту. Из зеркала на нее смотрело чужое, совершенно незнакомое ей женское лицо...