Alma Matrix или Служение игумена Траяна

– Научитесь наконец-то быть взрослыми! Вы словно дети жалуетесь, что не виноваты в своей ненависти к инспекции, что это она сделала вас такими! Во всем виновата инспекция! И если она сделала вас такими, то давайте уничтожим ее, да?! Побойтесь Бога, если не слышите голоса собственной совести!!

Ни голос совести, ни чей-нибудь другой голос расслышать стало невозможно. Задние ряды повскакивали с мест и начали размахивать руками. Шум был такой, что слышен был, наверное, даже за пределами Лавры. Отец Траян опустил микрофон и неподвижно стоял на сцене, будто готовясь к тому, что семинаристы кинутся и разорвут его в клочья. Настоящий заткнул уши, Гайда написал ему на листке: «Мы будем говорить третью речь?», и получил ответ: «Не думаю». Гайда стал открывать бутылку минералки, замер, пихнул Настоящего в бок и кивнул в сторону Владыки.

Владыка печально вздыхал, сидя за столом и грустными глазами смотрел на безумствующую толпу семинаристов, которые махали руками, топали ногами, кричали и шумели. Это было море, неконтролируемое море низменных инстинктов, море ненависти к инспекции, темное коллективное бессознательное, желающее уничтожить всё высокое и даже всё живое. «Тоска, – думал ректор. – Опять отец Траян оказался прав. Не получилось из моих студентов вольных людей. Свобода им не по плечу, они скатываются в революцию… Ловко же их подставил Траян с этим публичным отчислением! Наверное, президент студенческого Совета уже завтра прибежит и будет извиняться за поведение своих собратьев, а толку? Из-за сегодняшнего бедлама демократические начала, как ни крути, придется свернуть. И Студсовет заодно… Какой позор».

«Он натренировал своих осведомителей, – быстро писал на листке Гайда, поскольку говорить не было никакой возможности, – чтобы они поддерживали Пушко. Ему не важен был Утлов. Он играл по-крупному, он играл на Владыку. И Владыка теперь поддержит все его репрессивные меры». «Но мы, – ответил ему Настоящий, – по крайней мере отстояли Утлова, не отчислит же его ректор?» «Нет, не отчислит. Мы выиграли битву, но проиграли войну». «Нельзя проиграть не играя. Это была не наша игра. Мы готовились к битве и мы победили! Тост! – написал Настоящий. – За выигранную битву!» – и поднял бутылку с минералкой. «И пусть погибнет семинарский мир!!!» – прокричал во всю глотку Гайда и поднял свою бутылку.

Отец Траян стоял на сцене и не видел, как за его спиной чокнулись пластиковыми бутылками Гайда с Настоящим, он не видел, как умирал со страху ни в чем не повинный несчастный Егор, и как грустил Владыка ректор.

Большой черной фигурой отец Траян стоял у края сцены и смотрел, как у его ног бушевали одураченные им семинаристы.

(Приложение) ТРИАЛОГ О «ТРОИЦЕ» РУБЛЕВА в трех отрывках

Отрывок первый. В электричке.

– Кто я такой, как вы думаете?

– Не знаю, семинарист, должно быть,– сказала она небрежно.

Он засмеялся.

– Почему вы думаете?

– Они неопрятны, бедно одеты, всегда голодны… Пойдите на кухню, я велю вас накормить.

– Покорно благодарю. Кроме этого вы ничего другого в семинаристах не заметили?

– Я ни с одним не знакома и мало видела их. Они такие неотёсанные, говорят смешно…

И. А. Гончаров. Обрыв.

Действующие лица:

Большой – семинарист со славным прошлым

Блондин – семинарист с неопределённым будущим

Болтун – семинарист после ночной вахты.

Б л о н д и н. Религиозный фанатизм…

Б о л т у н. М-м-м…

Б л о н д и н. Религиозный фанатизм.

Б о л т у н. М-м-м…

Б о л ь ш о й. Смотри, он заснул.

Б л о н д и н. Религиозный фанатизм!!!

Б о л т у н. Что?!

Б л о н д и н. Я связался с религиозными фанатиками! Вот что. Ехать из Сергиева Посада в Третьяковку для того, чтобы посмотреть одну единственную икону. Отцы, ведь в этом есть что-то маниакальное: потратить день, потратить сотню туда, сотню обратно, полсотни за вход и сотню на обед ради единственной «Троицы» Рублёва!! Ладно ещё, я пойму людей, устраивающих такой подвиг, чтоб посмотреть всю Третьяковку, но вы хотите пройти мимо Поленова, мимо Левитана, мимо Васнецова, Серова, Репина, даже не взглянуть на «Демона» Врубеля, а сразу и только к «Троице»! Да на два-три часа!!? С кем я связался…

Б о л т у н. О-ой… Сколько пафоса. Может, поведаешь миру, чем тебе так «Троица» не угодила?

Б л о н д и н. Почему не угодила. Но давайте после неё хоть «Девочку с персиками» посмотрим, что ли.

Б о л ь ш о й. Нет, уж. Всё будет рафинировано, никаких девочек, ничего кроме «Троицы». Не бойся, я научу тебя любить русскую икону. Поверь, ты ещё у меня научишься ценить доказательство бытия Бога по Флоренскому. Помнишь? Если есть «Троица» Рублёва…