Альма Старк (СИ)

     А потом… А потом мне начали делать больно... Та версия меня, что была до перерождения и знать не знала, что значит боль. А та, что переродилась в этом мире, не знавшая до этого момента ничего больнее ссадин, уколов и страха к щекотке, страдала от своего тела, всем сердцем мечтая вновь стать Владыкой некронов. Сильнейшие головные боли, от которых постоянно рвало, заживо гниющие руки и ноги, что не переставали чесаться даже во сне, лихорадка, от которой я постоянно теряла сознание...

     Я даже и не заметила за всем этим, как за мной уже привязалась целая стайка призраков освежованных некронов. Тогда я нашла в этих отвратительных и страшных на вид существах немую поддержку. Ведь тогда только они были единственными, кто не делал мне больно, кто не бросал меня, поставив очередную капельницу, кто не отходил от меня ни на шаг. Кажется именно тогда и замкнулась на этом несуществующем мире. Абстрагировавшись от всего того, что происходило в реальности. Я словно окунулась в свой собственный мир в своей же собственной голове. И этот мир ответил мне взаимностью, он принял меня и защищал от людей, что причиняли боль.

     Но люди не остановились на достигнутом. Вскоре они причинили такую боль, что даже мой маленький мир, делавший все возможное, чтобы защитить меня, разрушился. И даже освежёванные, что горой встали за меня в безуспешных попытках разорвать людей, чтобы обвешаться их шкурой, не смогли справится с этой болью. Я страдала. Я ревела. Я хрипела от агонии, в которой словно выворачивалась на изнанку…

     - К.. быстро ..а см…т вост…овит…?

     - Не думаю, … это вообще воз…но.

     - Вот .. дерь.. не видать нам пр… в этом месяце…

     - Там такой букет пат…гий. Вообще повезло, что прошла.

     - Ну-ка ну-ка! Дай карту гляну… Так, что тут у нас… Не то. Не то. Так, вот нашел, побочки... Альбинизм, немота, потеря чувствительности, ну это нормально. Что тут еще? Ага, слепота, паралич, бесплодие… Бесплодие? Черт! Ты серьезно?

     - Серьезней некуда. А ведь доктор Стивенс предупреждал Уэйда, что стоит заранее запастись яйцеклетками. Теперь вообще без вариантов. Даже искусственное оплодотворение не отработает. Так что премии тебе не видать не только в этом месяце, а в целом квартале…

     Что было дальше, после услышанного в момент пробуждения, я не помню. Разве только что обиду, от которой мне хотелось плакать, но я не чувствовала слез, а еще помню темноту.

     После этого я начала слышать многое. Будто с потерей зрения, чувств и голоса я обрела нечеловеческий слух. Потому как люди начали говорить. Много говорить, не переставая, словно все вместе собрались вокруг меня и тараторят без умолку, порой выбалтывая то, о чем я и знать была не должна.

     Так я узнала про проект «Источник», которым я и являлась. А еще узнала про финальные испытания и еще про много чего. Таким образом я старалась сделать все, чтобы в заключительной части проекта все пошло не так, и в этом обвинили моего главного мучителя. Харлайна Уэйда. Я желала этого всем своим выжженным сердцем.

     И у меня получилось! Вот только после этого меня заморозили...

     Я смутно помню это время. Единственное, что я запомнила - это странные сны, где я гуляла по коридорам. И вновь страдая. Только уже не от боли, а от нестерпимого холода. Как же вновь хотелось вернуть те времена, когда Альмах, будучи машиной, мечтала быть живой! Сейчас я наверное рассмеялась бы в лицо этой глупой и такой наивной железяке. Потому что сейчас, Я, Альма, изнывая от холода, грежу снова стать неживой. Стать той Владычицей с властью и силой в своих руках. Чтобы отомстить… Чтобы отобрать у Харлайна Уэйда все то, что он отнял у меня.

     А потом меня вновь разморозили и отняли у меня мои руки и ноги. После чего заморозили вновь…

     Нет! Это не стало последней каплей. Чаша моей ненависти и так уже была порядком переполнена.

     Просто я поняла, что после того, когда у меня отберут все остальное, то это все наконец-таки закончится. И словно отпустив себя с поводка, за который я сама так сильно цеплялась, почувствовала, что будто бы распустилась, словно цветок. А когда поняла это, то обнаружила себя стоящей напротив своей же темницы. И у меня были и ноги и руки, и самое главное это глаза, которыми я снова могла видеть. Я выглядела почти такой, какой помнила себя до аварии, черные волосы, как у папы и брата, небольшой рост, не превышающий и полутора метров, хотя вполне нормальный для девочки двенадцати лет. Я даже одета была в то самое свободное и простое красное платье, в котором любила ходить по дому. Вот только на неестественно бледных и худых руках, что я теперь видела перед собой, вместо тех, нормальных и загорелых, что были у меня раньше, не было надето не единой фенечки и даже любимые золотые часики, подарок мамы, отсутствовали. А на таких же неестественно белых и теперь таких же тощих ногах не было и намека на тапки с зайцами и излюбленные теплые гольфы. Голос тоже был. Но сказать за раз, что-либо длинней пяти слов я не могла, да и слабость, что накатывала на меня после каждого произнесенного слова, пугала до дрожи.