Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск им. М. Ю. Лермонтова. Выпуск 2

И вторила моим горючим слезам чудодейственная исцеляющая молитва, серебром звеневшая в падающих каплях воды на природный каменный алтарь-натек. Известняковая роскошь пещерной церкви, уводила в подземное пурпурное царство, где стынет причудливая тень в ослепительном огарке свечи, где безмолвствует человеческий разговор, но торжеством благоухает музыка немая, песней звучащая в живой воде.

Блаженство пышного сказочного сна погрузило меня в тайны, стенанья, вздохи и бред пещеры, где я стыл, каменел и горел, где для меня расступались стены и своды. Под куполом зажигались хрустальные люстры, освещая желтые черепа, золотые маски, бриллиантовые венцы и дикие пляски козлоногого вертепа.

Проснулся. О, Боже! Овальный вход в пещеру Иограф завесила тончайшая ткань розовой ризы рассвета. Она струилась и шелестела шелком прозрачного воздуха на прекрасной фигуре златостанной зари. И я чувствовал на лице и ладонях ласковое и горячее прикосновение, волшебный поцелуй Свежести и Юности, как когда-то в далекие годы быстротекущей молодости. Как прелестно прикосновение к губам девственного утра! И томит, и льется птичья трель, наполняя сердце звонкой дрожью. Я встал, откинул драгоценную вуаль и шагнул в гулкую невесомость горного солнечного сияния…

Меллас

«Средь шумного бала, случайно, в тревоге мирской суеты,

Тебя я увидел, но тайна твои покрывала черты»

Меллас – в переводе с греческого звучит «седой», «тёмный», «серебристый». Возможно, это связано с густыми темно-зелёными красками вулканической интрузии магматических пород у нависающих скал Ай-Иори. А у моря раскинулся парк, заложенный в 30-е годы XIX века, где сохранился старинный двухэтажный дворец с плоской крышей. Здание возведено в плане средневекового палаццо с четырьмя угловыми башнями, чудесными легкими террасами, правда, дополненные деталями римской виллы эпохи Возрождения. Хотя в орнаменте фасадов и внутренних помещений есть и влияние востока с килевидными арками, арабесками, нишами. По планировке и размещению растений меллаский парк один из лучших на Южном берегу Крыма, в нём собраны свыше 60 видов декоративных форм деревьев и кустарников с редкими и чарующими экзотами. Здесь много цветов, великолепны в парке бордюры из жасмина голоцветного и калины вечнозеленой. Изящно размещены в парке скульптуры и беседки. Словно белая птица замерла на ночном отдыхе беседка-ротонда на скалистом мыске у моря.

Граф и поэт Алексей Константинович Толстой получил в наследство имение Меллас от своего дяди Алексея Алексеевича Перовского, умершего у него на руках в Варшаве.

А. К. Толстой снискал себе славу как автор поэтических произведений, на которые сочиняли музыку Чайковский, Рахманинов, Римский-Корсаков и другие популярные композиторы. Но вся чудесная лирика поэта посвящена единственной любимой – это жене Софье Андреевне Миллер. Познакомились они зимой в 1851 году на маскараде в роскошном светском салоне. Ночью, вернувшись с пышного бала, он создал стихи, сейчас очень известные, первые строчки стоят в эпиграфе.

Синяя сфера сна сгустилась над парком Мелласа. Мудрость ночи мифическая, магическая, мистическая, воплощенная в лунный свет, фосфоресцировала и колдовала тенями и россыпями серебра в живой воде моря и мохнатых ветвях можжевельников. Осторожно, боясь нарушить величественность и вечность полночного часа, когда двадцатого августа они спускается с небес, и тихо скользят по аллеям любимого южнобережного поместья.

– Ваше сиятельство!

– Что, любимая?

– Ах, эта ночь, как ослепительна луна!

Душе легко: не слышу я
Оков земного бытия,
Нет места страху, ни надежде,
Что будет впредь, что было прежде —
Мне всё равно – и что меня
Всегда, как цепь, к земле тянуло,
Исчезло всё с тревогой дня, Всё в лунном блеске потонуло…
– Куда же мысль унесена,
Что ей так видится дремливо?
Не средь волшебного ли сна
Мы едем вместе вдоль обрыва?
Ты ль это, робости полна,
Ко мне склонилась молчаливо?
Ужель я вижу не во сне,
Как звёзды блещут в вышине,
Как конь ступает осторожно,
Как дышит грудь твоя тревожно?
Иль при обманчивой луне
Меня лишь дразнит призрак ложный
И это сон? О, если б мне
Проснуться было невозможно!