Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Шарля Бодлера. 200 лет со дня рождения

По улицам Тель-Авива бродят дикие кошки.
Недавно одна из них обожгла меня взглядом.
Не кукла-красавица с глянцем журнальной обложки
И не «поющие трусы» российской эстрады.
Смуглый худощавый ее нежный профиль семитский,
В глазах ожиданье хищницы, готовой к прыжку.
Привычен мне Тель-Авива яркий ковер персидский –
Уделять ли внимание этому пустяку?
Но уже сколько дней брожу по глухим переулкам –
Что мне от жгучего взгляда, на кой он мне сдался?!
А сердце почему-то стучит то глухо, то гулко,
Ожог от него до сих пор не зарубцевался.

Не печалься, душа моя нежная

Не печалься, душа моя нежная,
Зряшней радости больше не жди.
Мы, поклонники солнца заезжие,
Разменяли б его на дожди.

Их оставили, ветром гонимые,

Убегая от слез и тоски.
Мы с надеждою светлой, любимая,
Поменяли леса на пески.

Дети, внуки поднялись росточками.

Им самим разобраться, где жить.
Раскален мир горячими точками,
И не скоро он сможет остыть.

Серебрятся уже наши волосы,

Ни к чему нам о прошлом жалеть.
Где могильных надгробий лишь полосы,
Не звучит пустозвонная медь.

Зима, мороза нет

Зима. Мороза нет. Но день чудесный.
В дождливой пьесе солнечный антракт.
С бутылкой пива сумасшедший местный
Босой ногою отбивает такт.

Сегодня он не затевает споров

Со мной о Боге, о мирских делах,
И пуст в его тележке грязный короб,
Огрызки хлеба в нем – еда для птах.

Шабат всегда он строго соблюдает,

А тут еще такой прекрасный день,
И с улиц ничего не собирает,
Обычно тащит в короб дребедень.

День этот и для здешних птиц награда,

Слетелись мелкие из разных мест.
А этот короб – птичий Эльдорадо,
Как будто бы спустился к ним с небес.

Январь. Брожу по солнечному Югу

И радуюсь, как тот же самый птах,
Тому, что солнце вытеснило вьюгу,
Что пчелы копошатся на цветах.

Дожди еще придут, и будет серо,

И мой неадекватный визави
Мне объяснит: «Недостает нам веры!»
Отвечу: «Не хватает нам любви!»

На листьях мяты

На листьях мяты у моей халупы
Не блеск росы, а искорка слезы.
Что плачешь, мой пегасик глупый?
Хозяин жив, и тикают часы.

Да, срок придет, как у всего земного,

И механизма в пыль сотрется ось.
И запряжет тебя хозяин новый,
И не овса, стихов насыплет горсть.

Подружитесь вы с ним. Лишь малость,

Прошу тебя, забавный мой конек,
В часы и дни, что мне осталось…
Пока дышу… Еще хоть пару строк…

На облаке